Она  всегда  была  рядом  и  открывала  какую-то  прямо  в  воздухе  дверь, и он  шел  за  ней  уже  не  по  пыльной  дороге, а  по  звездам  и  яркому астральному  свету. И  те, кто  шел  за  ними  исчезали  за  той  дверью. И  он был  только  с  ней. Она  была  его мама. И  она  это  напомнила  ему. И  это  она  сейчас  творила  с  ним  это. Чтобы  он  быстрей  пришел  в  себя  и  вспомнил  все, и  кто  он  на  самом  деле.

  Он  вспомнил  снова  те  ее  глаза, наполненные  синим  ярким  лучистым небесным  светом, светом  далеких  звезд. Светом  жизни  дарованной  ему. Те невероятно  красивые  глаза  на  женском  под  живой  парящей  длинной  до земли  накидкой  молодом  сияющем  жизнью  и  красотой  лице.

— «Мама!» — прозвучало  громом  в  голове  Ганика  и  прожгло  его  сердце.

— Мама! – закричал  как  безумный  Ганик — Мама! 

  И  ему  стало  дурно. И  он, зашатавшись  от  волнения, отпустив  странную эту  женщину, отшатнувшись  в  сторону  и  по  стене, ощутив  этот  каменный ее  холод, он  отступив  назад, вдруг, бросился  вперед. Он  кинулся  к  ней. Обнимая  женщину  прямо  в  своих  цепях  и  колодках.

 — Мамочка! – он  обхватил  женщину  обеими  своими  сильными мускулистыми  и  натренированными  в  шрамах  и  порезах  раба  гладиатора руками, и  прижал  к  себе, обнимая  ее  сильно, как  только  мог  свою потерянную  давно  мать. И  почувствовал, что  обнимает  уже  не  женщину, а что-то  более  чем  человека.