Хароний  мирился  с  тем, что  Сивилла  ходила  на  сторону  еще  и  к  его рабу  Ритарию  Ганику. Он  и  сам  ездил  в  Рим  в  городское  блудилище  к  проститутке. Но  вот  с  обманом  и  тем  вероятным  о  котором, только, что поведал  его  Ардад… Харония  это  сейчас  взбесило. И  он  не  находил  себе места.

— Но  я  сейчас  думаю  не  о  Сивилле  и  Луцилле — произнес  спокойно  и выдержанно, скрывая  свою  вспыльчивую  и  аргессивную  боевую натуру  сам  Ардад, не  глядя  на  ерзающего  в  бешенстве  Харония  Магму  с  края повозки  от  своего  возницы  раба  Холая.

— И  о  ком  же?! – Хароний  ехидно  и  злобно, срываясь  на  крик, спросил Ардада.

  Он  смотрел  на  Ардада  со  злым, оскорбленным, обманутого ланисты  взором. Ему  казалось, что  все  его  рабы  поимели  его  как законного  их  хозяина.

  Ардад  продолжил, выдерживая  спокойствие  в  своем голосе – Я  думаю  об Мисме. Он  бы  не  помешал  сейчас.

— Как  палач  на  арене! – прокричал   и  скривил  ехидно  лицо и  свои  хитрые выпученные  зеленые  глаза  ланиста  Хароний  Магма, и, бесясь  от  неожиданного  такого  поворота  событий – Он  с  охотой  головы  с  плечей сносил  или  дробил  черепа!

— Да  и, наверное, менее  все-таки  был  сумасшедший, сейчас, чем  мы – произнес  Ардад – Мы  сейчас  стали  похожи  оба  на  него. Оба  сидим  на телеге  как  два  взбешенных  зверя.

— Взбешеных  зверя, говоришь! – прокричал  на  Ардада  Хароний, уже  не сдерживаясь  в  своем  бешенстве —  После  все, что  я  теперь  услышал! — Я хуже  теперь, чем  даже  взбешенный  зверь! Меня  обманывала  вся  моя прислуга  и  рабы! Все  все  скрывали  от  своего  хозяина! Да, я  в  бешенстве, Ардад! Даже  ты  это  от  меня  скрывал!