Зильземир  вдыхал  всей  своей  женской  материнской  грудью  аромат  цветущих  цветов  и  деревьев, как  опьяненный  закрывая  и  закатывая  от  наслаждения  женские  свои  синие  глаза, как  в  некоем  благоухающем любовном  экстазе, плыл  туда, где  был  его  ребенок. Он  светился  ярким Небесным  астральным  светом, и  этот  свет  поглощал  все, вокруг, оттеняя  все кругом  окружение  черными  тенями, такими  же  незримыми  человеческим глазом, как  и  он  сам  и  тот  его  свет.

  Зильземир  был  наполнен  радостью  и  скорой  встречей  со  своим  родным сыном. Он  чувствовал  его  всем  своим  материнским  чувством  ангела. И  желал  немедленно  увидеть  его  вопреки  всему. Вопреки  даже  запретам Миллемида.

  Она  почувствовала  своего  сына. И  летела  туда, где  ощутила  присутствие  его. Чтобы  снова  увидеть  его. И  когда  придет  пора, прижать  его  к  себе, и попросить  у  сына  прощения, за  все, что  с  ним  случилось  по  ее  вине  на этой  земле. И  унести  сына  Бога  в  Небеса  к  своему  и  ее  Повелителю  и Создателю  всего  живого  и  сущего.

— Ганик! – произнес  Зильземир  громко  и  на  всех  звуковых  интонациях, пролетая  мимо  работающих  слуг  и  рабов  виллы  в  этом  красивом  во дворе саду. Но  никто  его  не  услышал. Ибо  он  так  сам  хотел. Никто  даже  не почувствовал  летящего  его, даже  те, кто  был  совсем  рядом. Только  легкое дуновение  свежего  под  жаром  вечернего  солнца  ветерка.