Приговор  был  однозначным  и  не  подлежал  оправданию, и  милости  ждать было  бессмысленно. Всех  скоро  здесь  же  должны  были  казнить. Выведя  из этих  губительных  своей  вонью  и  сыростью  подвалов, где  по  соседству даже  были  специальная  пыточная  и  разделочная  трупов  для  прокорма животных  людоедов  для  игр  на  арене. Практически  все, кто  из  Капуи  и Помпеи  были  в  правой  половине  этой  тюрьмы. Но  Миллемиду  нужны были  те, кто  был  в  левой  половине  подземных  этих  зарешеченных решетками  казематов.

  Он  совершенно  не  видимым, остановился  напротив  их, и  смотрел  на  них, тех, которых  видел  еще  вороном  на  тренировке  в  самой  Олимпии. Тех, кто выжил  после  бойни  на  арене  Рима. Это  были  два  раба Лакаста  и  Римий держащие  на  своих  руках  еле  живого  всего  в  крови  израненного  и наскоро, буквально  на  ходу  перевязанного  грубо  ими  же  фракийца гладиатора  сектора  Ферокла. Практически  голого  всего  в  одной  сублигате. Без  оружия  шлема  и  прочего  своего  снаряжения, сброшенного  еще  там, на поле  боя  на  желтом  залитом  кровью  под  проливным  дождем  песке. Здесь же  был  и  ланиста  Хароний  Диспиций  Магма, прижавшися  к  рабам  и раненому  и  с  трудом  еще  стоящему  на  ногах  Фероклу. Хароний  и  сам  был  ранен. И  промок  весь  от  проливного  льющего  до  сих  пор  с  небес дождя. Он  был  тоже  ранен  в  правую  ногу. И  тоже  наскоро  перевязан какой-то  тряпкой. И  постоянно  поджимал  больную  раненукю  свою  ногу под  короткой  промокшей  от  дождя  тогой. И  рядом  с  ним  стоящий  лицом ко  всем  его  верный  подручный  гладиатор  ветеран  Ритарий  Ардад.