И  Сивилла  застонала, чувствуя, ее  девичий  язык  в  своей  в  рабыни  под  волосатым  лобком  промежности, скользящий  по  ее  половым  губам. Ее Луциллы  Вар  спускающиеся  все  ниже  и  ниже  по  широким  своим  крутым овалами  женским  служанки  смуглым  алжирки  бедрам  девичьи  цепкие окольцованные  бриллиатновыми  перстнями  тонкие  пальчики.

— А  Лентул  Вар, моя  госпожа? Если  он  узнает  о  наших  снова  отношениях? – произнесла  тяжелое  натруженное  дыхание  и  сквозь  стон  Сивилла.

  Луцилла  вынырнула  вся  мокрая  в  стекающей  по  ее  гибкой  тонкой  фигуре  горячей  воде, и  прижалась  к  Сивилле.

— Что-то  ты  сказала? — спросила  она  Сивиллу, плохо  под  водой  расслышав ее.

— Твой  отец, если  он  узнает  о  наших  отношениях? – произнесла  Сивилла Луцилле – Отношениях  двух  женщин? Он  не  выносит  такое  и  прочие противные  его  духу  мерзости. Он  тогда  чуть  лично  не  убил  меня  Луцилла.

— Он  не  знает  о  наших  отношениях — произнесла  она, тяжело  дыша  всей трепещущей  навесу  качающейся  молодой  девичьей  с  торчащими воздужденными  сосками  грудью. Прижимаясь  к  Сивиллы  полной  с  торчащими  черными  сосками  груди.

  Она  смотрела  с  наслаждением, как  Сивилла, изогнувшись  под  ее схваченными  мокрыми  и  голыми  девичьими  руками  за  тонкую  талию, упала  на  края  бассейна. И, почти  переломившись  пополам, заползала, от  удовольствия, закрыв  свои, черные  алжирки  глаза, растрепанной  мокрой  волосами  головой  по  краю  бассейна. Как  она  дико  застонала  как  ненормальная  и  растревоженная  своей смуглой  тридцатилетней  телесной  непотребной  женской  плотью. И, заползала  из  стороны  в  сторону  верхней  частью  голого  своего  тела.