Она  обняла  его  за  шею  и  прижала  к  себе. Прижала  его  голову  к  своей той  трепещущей  и  жаром  любви  пышущей  груди  изменницы  и предательницы, сговорившейся  с  Луциллой  Вар  за  его  спиной  о  своей предстоящей  свободе. Свободе  за  его  Ритария  Ганика  жизнь.

  Сивилла  отвечал  сейчас  за  его  безопасность  и  выполнение  своих данных  ей, как  ее  бывшей  хозяйке, бывшей  рабыни  обязательств  самой Луцилле  Вар. Она  должна  была  его  уберечь  от  возможности  погибнуть.

Погибнуть  на  арене  Рима. Все  остальное  было  неважно  для  Сивиллы. Ни ее  хозяин  Хароний  Магма, ни  кто-либо  еще  в  этой  школе  гладиаторов. Их  судьба  была  уже  решена. И  Сивилла  это  знала, и  гланое  было  уберечь  Ганика  от  смерти  и  прочих  бедствий. Она  хотела  спасти  его. Спасти  таким  вот  образом, принеся  в  жертву  свою  к  нему  в прошлом любовь. И  принеся  с  собой  приправленное  слабым  ядом  вино. Вино, которое  дала  ей  сама  Луцилла  Вар. Не  смертельное, но  болезненное  и лишающее  сознания  и  силы. 

  Сивилла  на  самом  деле  любила  его. Но  воля  была  ей  дороже  самого Ганика.

  Она  прижалась  к  нему  всем  уже  голым  телом, сбросив  прямо  на  пол свою  рабыни  женскую  длинную  обволакивающую  плотно  ее  полногрудую  и  широкозадую  с  крутыми  бедрами  полных  ног  тогу. Звеня серьгами  в  своих  за  завитушками  черных  свисающих  локонов распущенных  длинных  густых  волос. И  сверкая  золочеными  браслетами на  запястьях  руками, схватила  за  кучерявые  русые  волосы  его, Сивилла прилипла  своими  алжирки  любовницы  жаркими  губами  к  его  губам.