Сивилла  вообще  была  весьма  похотливая, как  ранее  было  сказано, женщина, но  гораздо  старше  тех  двух  молодых  совсем  еще  девчонок. И не  упускала  тоже  случая  в  отсутствие  Харония  Магмы  пощекотать  себе любовью, с  молодым, но  столь  привлекательным  Ритарием  нервы. И  вот  и сейчас  как  только  Амрезий  сделал  перевязку  на  ноге  Ганику, вошла Сивилла. Она  была  в  длинной  до  самого  пола  женской  безрукавой  более богатой  по  сравнению  с  другими  рабынями  виллы  тунике, раскрашенной рисунками  и  узорами. В  золотых  браслетах  на  руках. Что  говорило, о  ее  более  богатом  покровителе  в  этом  доме  и  более  важному здешнему положению.

  Она, вальяжно, качая, полной  большой  с  торчащими  даже  через  ткань  туники  крупными  сосками  своей  женской  грудью самки  мулатки  Алжирки. Тридцати  лет  с  небольшим, как  и  Ганик,. Развратно  и  соблазнительно, раскачивая  широкими  крутыми  бедрами  рабыни  из  сторны  в сторону  и  виляя  своей  округлой  задницей, медленно  и  не  спеша,  прошла  от  дверей  к  Ганику. И   прогнала  мальчишку  раба  вон. Сев  ему  на  колени, даже  не  смотря  на  его  рану, на  ноге, она  сразу прильнула  плотно  к  Ганику, целуя  его  прямо  сразу  в  губы.

— Любимый — произнесла  рабыня  мулатка  и  хозяйка  одновременно  усадьбы Харония  Магмы – Любимый, мой  Ганик. Мой, непобедимый  гладиатор –