Лентул  боялся  сейчас  одного. Он  боялся  своей  дочери. Она  чекнулась  на  любви  к  этому  тридцатилетнему  гладиатору  Ритарию. Он  боялся  теперь  доноса. Доноса  с  ее  стороны. Ведь  те  рабы  и  преступники  Рима Ноксии  были  им  организованы  и  подготовлены  его  прислугой  дома, и  это  должно  было  все  равно  всплыть  в  скором  времени. И  Лентул  теперь думал, как  отвертеться  от  подозрений  в  заговоре. Ведь  хватали  всех  в Риме  и  обыскивали  теперь  там  дома. Говорили  о  каком-то  еще  побеге  из подземелья  главного  в  городе  амфитеатра. Лентул  сейчас  много  думал  и мысли  в  его  голове  копошились  одна, за  одной, и  ему  вдруг  стало первый  раз  страшно.

— «Тот  Ноксий» — он  сейчас  думал — «Который, метнул  копье  в  трон Тиберия  и  чуть  не  приткнул  им  к  нему  Ливию, мать  Тиберия I».

   Он  был  как раз  тем  Ноксием  проданным  за  деньги  им  сенатору  Цестию  Ланкрицию Касиусу  и  его  жене  Карнелии

— «Цестий  наверняка  раскололся  при  пытках» — думал  сейчас  Лентул  Вар  — «Да  даже  и  без  пыток, рассказал  бы  все».

   Цестий  на  самом  деле  мог  все  рассказать, где  и  как  его  приобрел  этого  преступника  и  раба  и  у  кого. Хотя  следы  пытался  замести  его  друг  и  товарищ  по  Сенату  Рима  и  начальник  полиции  и  жандармерии Марк  Квинт  Цимбериус, прикончив  под  шумок  обысков  и  арестов сенаторов  его  жену, и  всех, кто  был  в  курсе  мартовских  событий  в  самом  Риме.