Она  подбежала  к  Сивилле  и  Марцелле.

 — Повесился! — она  перепуганная  прокричала  вся  в  слезах, и  трясясь  и глядя  на  Сивиллу  и  Марцеллу.

— Кто  повесился? — выдавила  еле, еле  и  тихо, почти  шепотом, из  спертого, от  испуга  горла  Сивилла. Глядя  в  недоумении  и  испуге  на  служанку Цивию.

  В  это  время  послышался  топот  ног  по  тропинке  со  стороны  половины гладиаторов. И  к  ним  подлетели, подымая  пыль  с  каменной  узкой  аллеи Ферокл  и  Ганик, и  еще  несколько  человек  состоящих  из  гладиаторов  и рабов  этого  поместья. Здесь  же  была  только  что  проходившая  мимо старуха  Ферония  и  двадцатилетние  рабыни  Алекта  и  Милена. Конюх  араб  Хормут. И  даже  несколько  старых  охранников  гладиаторов, бросив все  во  главе  с  покалеченным  ветераном  гладиаторской  арены  негром нубийцем  Гектолом, подбежали  на  истошный  крик, доносящийся  во  все стороны  Олимпии.

— Что  стряслось?! – прокричала  Сивилла, как  только  подбежали  Ганик  и все  остальные, схватив  за  руки  свою  подчиненную  ей  Инию, служанку  и рабыню  гладиаторской  школы.

 – Кто  орет  там  как  резанный?! – она  переспросила  быстро  ее.

— Там, там! – дрожащим  голосом   пролепетала  Иния – Там  Амрезий!

— Что, Амрезий?! — прокричала  на  служанку  Сивилла, ударив  ее  по  лицу правой  в  золоченом  браслете  на  запястье  рукой, но  Ганик  поймал Сивиллу  за  правую  ее  руку, и  Сивилла  посмотрела  на  Ганика  зло  и осуждающе.