— Я  все  понял – произнес  Цестий  Панкриций  Касиус. Приехав  в  конце недели  к  Лентулу  Плабию  Вару.

— Нет, ты  меня  не  понял, Цестий – сказал  ему  Лентул  Вар — Чтобы  твоя жена  об  этом  не  знала. Скажешь, просто  купил  на  римском  рынке  рабов и  все. Про  наш  договор, чтобы  никому.

— Да, никому, Лентул – Цестий  произнес  и  двольный, сам  не  понимая  в какую  игру, стал  играть, встал  с  кресла. Порывшись  за  пазухой  в  складках  своей  сенаторской  белой  с  пурпурной  отделкой  тоге, он  достал увесистый  мешочек  сестерциев.

— Столько  хватит? – он  произнес  и  передал  его  Лентулу  Плабию  Вару.

— Сейчас  увидим — Вар, сказав, открыл  мешочек  и  вытряхнул  деньги  на стоящий  у  его  кресла  кабинетный  большой  стол.

  Цестий  ждал  с  нетерпением  и  осторожностью  ответа, а  Вар  тянул  время, пересчитывая  глазами  сестерции.

— Ладно — он  произнес  холодно  Цестию Панкрицию  Касиусу — Хватит.

— Если  мало — произнес, несколько  смутившись  и  растерявшись  Цестий Лакриций  Касиус – Я  добавлю. Скажи  сколько?

— Я  говорю, достаточно – произнес  так  же  холодно  и  жестко  Лентул  Плабий  Вар.

— Договорились? — он  переспросил  собеседника.

— Да, договорились – произнес  в  ответ  ему  сенатор  и  патриций  Цестий  Панкриций  Касиус. И  пошел  к  выходу  из  кабинета  довольный, что  Лентул  Вар  не  попросил больше, не  осознавая, что  только, что  подписал  себе  и  своей  жене смертный  приговор. А  Лентул  Плабий  Вар  смотрел  ему  в  спину, презирая, как  презирал  всех  в  Риме. Как  и  в  сенате  Рима, всех  вплоть  до самого  императора   Тиберия.