Лицо  Луциллы  сделалось  холодным  и  хитрым, и она  произнесла  Сивилле – А  я  хочу, твоего, Сивилла  Ганика

   Она  прищурила  свои  кровожадные  синие  красивые  девичьи  глаза — И  у нас  будет  возможность  решить  свои  проблемы. Ты  получишь  свободу. Я Ганика.

— Да, хозяйка – Сивилла, произнесла  Луцилле  и  поцеловала  губами  голые колени  Луциллы  Вар. И  та  опустила  свою  тоже  растрепанную  волосами русоволосую  голову  на  голову  Сивиллы, согнувшись  обнаженным полностью  девичьим  красивым  телом  к  такому  же  обнаженному смуглому  с  кофейным  отливом  смуглому  телу, более  старшей тридцатилетней  любовнице  алжирке. Целуя  ее, как  бывшая  ее  хозяйка покровительственно  в  затылок.

  Потом  Луцилла  Вар  лицом  нырнула  в  густые  черные, распущенные  по плечам  и  лежащие  на  ее  ногах  волосы  Сивиллы. В  ее  густые  те  черные как  смоль  пряди  вьющихся  волос. Обхватив  своими  девичьими голыми руками  голову  своей  любовницы, бывшей  рабыни  и  служанки.

— Я  так  соскучилась  по  тебе, Сивилла. Иди  ко  мне – прошептала  она  ей  со  своего  любовного  расстеленного  свежими  белыми  тканями  постельного  любовного  ложа  в  любовном  Римском  общественном гадюшнике. Наполненном  лесбиянками  и  голубыми. Прочими проститутками  Вечного  города.

 — Иди  ко мне, любимая. Пусть  рабы  подождут – Луцилла  произнесла  Сивилле, и  потянула  за  те  длинные  вьющиеся  черными  змеями  голову  к  себе  Сивиллу, уткнув  ее  лицом  в  свою  девичью  полную  голую  с торчащими  возбужденными  сосками  трепетную  молодую  грудь, и  легла вместе  с  ней  на  ложе  любви.