Она решила покаятся во всем на коленях всем тем, кто остался там, на вилле, и просить приюта и прощения. Она немогла жить уже, так как хотела раньше. Ее замучила вдруг совесть и боль своих пагубных ошибок. Это могло быть странным для такой развращенной и циничной женщины как Сивилла. Но факт есть факт.

  И Сивилла вернулась. Даже потому, что была беременна и боялась за ребенка Ганика. Она не могла жить в самом Риме. Она думала, что сможет жить сама по себе одна, но не смогла. Среди совершенно чужих ей уже людей. Здесь все ей были как родные, только она этому раньше не придавала вообще значения, а тут вдруг что-то случилось, и Сивилла вернулась. С риском быть растерзанной за свое предательство самими же рабами, но она вернулась. Она хотела прильнуть к широкой груди своего возлюбленного и преданного ею ради вольной Ганика. Но его небыло уже здесь. Он был в другом месте и у другой женщины. И она любила его и делала с ним что пожелает. Она была беременна его ребенком. И решилась войти, отпустив дальше по дороге крестьянскую повозку, на которой сюда добралась по Апиевой дороге, заплатив несколько сестерциев вознице за долгую дорогу.

  Сивилла открыла ворота сама, своими женскими руками, войдя в те ворота Олимпии. Вилла Харония Магмы была пуста. Там небыло никого. Совершенно никого. Ни единой живой души. Казалось, не было даже птиц, летающих над самой высоко виллой. Даже того странного ворона, которого она видела все последнее время на высокой решетке ограды перед тренировочным амфитеатром. Она видела его только одна. И, похоже, больше никто в этой вилле. Он все время сидел на решетке вон там. Сивилла посмотрела на то место, где сидел тот черный как уголь, блестящий чернотой на ярком дневном солнце большой ворон. Странный, и наблюдавший за тренировочными боями гладиаторов на песке этого маленького амфитеатра Олимпии. Она видела его с балкона кабинета Харония Магмы и со двора Олимпии. Когда тренировался с гладиаторами сам ее любовник Ганик. И казалось, что тот ворон наблюдал за этими тренировками и за ним. Тихо сидя и даже не каркая с ограды в ответ, на звон тренировочного оружия, доносящийся до ушей самой Сивиллы. Даже его сейчас здесь небыло. Эта вилла Олимпия сейчас была просто пустым местом. Просто было пустое место. Жуткое место. И даже не до конца теперь Сивиллой узнаваемое. Все перевернутое вверх дном. С вытоптанными клумбами цветов и поломанными местами кустами орешника и оливковыми деревьями. Она осторожно, но быстро пошла от ворот по каменной узкой тропинке в сторону самой виллы Харония Магмы, озираясь напугано и взволнованно по сторонам. Ей было даже страшно. Но Сивилла шла вперед и вошла в дом своего бывшего любовника и хозяина виллы. Сивилла поднялась наверх по лестнице на второй этаж в его кабинет и там небыло ничего. Даже мебели. Ни кресла, ни стола, ничего. Все куда-то исчезло, видно было украдено.