Он  был  теперь  далеко  в  том  болезненном  бредовом  сне  отсюда. Он  несся  на  полном  ходу  на  двух  лошадях  на  помощь  своему  учителю Ардаду  и  Харонию  Диспицию  Магме, и  своим  гладиаторам  братьям  в  сам Рим  по  Аппиевой  дороге  мимо  Тибра.

  Его  отравление  не  было смертельным. Он  был  просто  сильно  болен, и выведен  из  боевого  строя  двумя  женщинами  заговорщицами  Луциллой  Вар  и  его  любовницей  Сивиллой. И  Миллемид  знал  об  этом, и  продолжил эту  игру, перехватив  инициативу  двух  этих  коварных  хитрых  заговорщиц. Все  шло  по  его  теперь  плану. Он  боялся  только  за  своего  любимого Зильземира, материнство, которого  и  любовь  к  своему  лежащему  здесь теперь  в  отключке  Небесному  сыну, может  все  испортить. Испортить  все его  грандиозные  планы  и  старания.

  Зильземира  рядом  сейчас  небыло. Тот  улетел  в  гости  к  Сильвии, как Миллемид  ему  посоветовал, предоставив  полную  свободу  действий. И  не мешая, пока  Миллемиду  решать  его  замыслы  и  задачи.

  Миллемид  висел  в  воздухе  над  постелью  Ганика. И  просто  надлюдал  за суетой  вокруг  него. Все  было  как  нельзя  для  него  лучше. И  лучше  за  его теперь  подчиненного  и  оберегаемого  им  Ганика.

— Почему  я  не  рассказала  никому  раньше! — все  винила  себя  плача Марцелла.

  Она  отвернулась  в  угол  каменного  подземного  жилища, сидя  на деревянном  стуле. Сидя  рядом  с  Инией  и  Феронией. Рядом  с  плачущими, и причитающими  Алектой  и  Милленой — Ферокл  запретил  мне  о  Сивилле говорить, как  и  их  разговоре  с  той Луциллой  Вар! Ганик  тоже  это  знал, и тоже  молчал! Почему? Я  боялась  за  нас  всех  и  за  него! И  молчала!