Он  понял, что  больше  не  мог  биться. Это  возможно  был  конец. С пропоротым  кривым  мечем  гуннов  боком  и  израненными  ногами. И оставалось  только  смешаться  с  мертвыми. Еще  попытаться  спасти  свою жизнь. Спасти  ради  любимой. Ради  Сильвии. Ему  теперь  было  что  терять, и он  должен  был  вернуться  домой. Ведь  у  него  теперь  был  дом  и  любимая.

Хоть  он  и  служил  теперь  Риму, но  он  думал  теперь  в  момент  вероятной гибели  о  Сильвии  и  доме. Он  думал  о  деревне  у  самого  Тибра  Селенфия. В которую, он  обещал  вернуться. И  он  уже  не  видел, кто  выигрывал  в  этой схватке, а  кто  нет. Чья  была  вероятная  теперь  уже  победа. Но он рубился до конца, пока  не  был  ранен  и  не  упал  на  землю. Он  забился  под  трупы  и кажется, потерял  сознание. А  может, и  не  потерял. Он  как-то  ушел  в  какое-то странное беспамятство и увидел его. Он увидел не то человека, не то какое-то  Божество. Он  не  знал, кто  это, но  понял, что  что-то  особенное  и пришедшее  по  его  душу. В  лучах  яркого, горящего  каким-то  неземным живым  светом. Светом, исходящим  от  него. Светом  вокруг  него. Был момент, когда  Мисма  подумал, что  он  уже  умер, и  что  скоро  попадет  либо в  мир  подземных  Богов, либо  еще  куда-то. Но  потом  понял, что  не  совсем, так  как  он  понял.

  Он  ощутил  жар  от  того  яркого  света. И  понял, что  еще  жив.