Вдруг  в  какой-то  момент  все  внезапно  исчезло, и  только  остался, один стоять  на  песке  он  под  тем  проливным  кровавым  дождем. И  только  одна она. Эта  Луцилла  Вар.

  Они  стояли  и  смотрели, не  отрываясь  друг  на  друга. Он  на  песке амфитеатра, она  на  той  каменной  смотровой  трибуне  у  самого  края  арены. И  никого  теперь  больше. Только  он, и  только  она. Он  дико  закричал  и… открыл  глаза  и  увидел  ее. Луциллу  Вар.

  Она  смотрела  на  него  своими  синими  хищными  влюбленными  и безумными  глазами. И, наклонившись, поцеловала  его  в  мокрые  от  пота, как  и  все  заросшее  густой  черной  и  колючей  мужской  щетиной  лицо, и мокрое  от  жара  и  пота  тело  Ганика. В  приоткрытые  в  кошмарном  сонном бреду  дрожащие  губы. Губы, которые  она  так  хотела  поцеловать. И  хотя  бы  попробовать  этот  вкус  любимого  своего  мужчины, которого  она  так долго  ждала. Ждала  и  вот  получила. Получила  то, что  хотела. И  что  ей было  необходимо.

   Он  теперь  был  ее. Ее  пленный  раб. Раб, который  должен  был  стать  ее спутником  жизни  и  любовником, способным  воплотить  все  фантазии больной  до  извращенной  испорченной  любви  кровожадной  молодой  фурии. Он  теперь  был  ее. И  она  радостная, хищно  улыбаясь, прислонилась  к  нему  очнувшемуся  только, что  от  болезненного  сонного  бреда  Ганику.