Какого  такого  прощения?

  Ганик  понятия  не  имел. И  этот  навязчивый  преследующий  его  постоянно  очень  реалистичный  сон  изматывал  его  психологически  своими  непонятными  действиями. А  главное, он  не  знал  точно, кто  эта женщина. Женщина, зовущаяся  его  матерью. Женщина, у  которой  были светящиеся  крылья, и  она  летела  рядом  с  ним. Он  ее  не  видел  никогда.

Лишь  слабо  помнил  некое  женское  молодое  над  собой  лицо. Лицо, склоненное  к  нему  и  что-то  говорящее  о  любви  и  Небесах. Еще говорящее  о  том, чтобы  он  помнил  его, то  лицо  с  невероятно  красивыми синими  женскими  глазами. И  помнил  яркий  свет  над  собой. И  то лицо  в том  свете. И  как  оно  превратилось  в  лицо  женщины. И  потом  лицо исчезло, оставив  что-то  в  его  маленькой  Ганика  тогда  сжатой  младенца  руке. Он  помнил  эти  капельки  слез  в  руке  младенца.

  Он  хотел, получше, расспросить  приемную  свою  маму  Сильвию  о  той  женщине, о  которой  говорила  она  ему  одному  и  в  тайне.  И   куда  она  делась. Но  не  решался  как-то. Не  мог  понять  почему. И  что  у  него  было в  его  детской  тогда  руке. Какие-то  блестящие  красивые, похожие  на  бриллианты  капельки.

— Это  слезы — сказала  ему  приемная  мама  Сильвия – Слезы  твоей  настоящей  матери, Ганик. Береги  их.

  Он  понятия  не имел, что  эти  слезы  были  реальны  и что  Сильвия  припятала  эту о т него  драгоценность.