— У  нас  с  ним  кое-чего  как-то  было – они  говорили  Амрезию, смеясь, досаждали  ему – А  ты  можешь  пойти  и  повеситься. Ганику, такие, как  ты не  нужны. Он  любит  девочек, придурок. Вон  иди  еще  у  двери  Ферокла постой  и  послушай, как  стонет  Марцелла.

  Амрезий  отбившись  от  двух  надоедливых  старше  его  возрастом, года  на  три, девиц, убежал  весь, рыдая  в  слезах  из  подвала  наверх. И  его больше  никто  до  утра  уже  не  видел  ни  в  доме  Харония  Магмы, ни  там где  были  слуги  и  рабы, ни  на  самой  территории  Олимпии. А  Алекта  и Милена, прилипнув  к  деревянной  окованной  железом  двери  жилища Ганика, слушали  ночную  любовную  оргию  под  той  дверью.

  Но  вскоре  за дверью  все  стихло, и  Алекта  и  Милена  отскочив  как  ошпаренные  от  той двери, быстренько  побежали  наверх  и  спрятались  в  густых  кустах садового  орешника, росшего  рядом  с  оливковыми  деревьями  у  самого входа  в  жилище  Ганика  и  Ферокла. Который  рос  посажнный  у  входа  в этот  гладиаторский  подвал  под  домом  ланисты  Харония  Диспиция Магмы. Они  там  затихли, прижавшись, друг к  другу  и увидели, как  из  подвала  вышла  Сивилла, поправляющая, на  ходу  свою длинную  светлую  тунику  и  украшения  на  своем  смуглом  теле. Ее  хорошо было  видно  в  свете  яркой  луны  и  звезд  на  ночном  небе. Она тихо  пошла  по  каменной  дорожке  между  кустарниками  по  маленькой аллее  ночной  спящей  виллы. И  повернула  ко  входу  в  дом  Харония  и исчезла  там  войдя  во  внутрь.