Одного  израненного, но  живого. Его  раны  уже  порядком  затянулись, и  не было  крови. И  Мисма  сам  встал  на  свои  ноги. И  не  в  силах  был  понять и оценить  до  самого  конца, что  с  ним  произошло. Он  был  просто  без сознания. И  помнил, что  умирал  от  потери  крови  среди  мертвых  тел римских  солдат.

  Шел  проливной  дождь, который  начался  внезапно, и  как-то резко  и  все  смешалось  и  кровь, и  грязь.

  Он  помнил  все  в  дыму  и  весь  практически бой, но  немог  до  конца  понять  свое  исцеление  и  спасение. А  главное, кого  он  видел  перед  собой.

Но  тот, кто  его  выдернул  из-под  самострела  скорпиона  из  кровавого месива  и  трупов  легионеров  был  явно  друг. Видимо, это  он  исцелил  его тем  ярким  лучистям  и  довольно  болезненно  обжигающим  светом. Раны  на ногах  практически  затянулись. Даже  пропоротый  кривым  мечем  гуннов  бок.

  Мисма  Магоний  осмотрел  себя, стоя  перед  двумя  такими  же, как  и  он, счастливчиками, выжившими  в  этом  сражении. Он  сбросил  испорченные ударами  мечей  врагов  свои  доспехи. Оставил  только  пояс  Белтеус, уцелевший  каким-то  чудом  на  изрубленных  римских  Центуриона  латах. И  меч  гладий  и  кинжал. Подобрал  свой  шлем.

  Тога  воина  была  залита  кровью  своей  и  варваров. И  тоже  порваная  и порезаная  вражеским  оружием. Но  Мисма  оставил  ее  на  себе  пока, чтобы не  ходить  совершенно, практически  голым  среди, таких, же  израненных, но выживших  своих  солдат.