Она  ему  пролепетала  нежно  еле  слышно, что  нужно  передохнуть. И выползла  из-под  него. И  когда  Ганик, вынув  свой  изливший  семя, мужеский  обмякший  член  из  нее, опрокинулся  на  спину, она  подползла  и прижалась  к  нему.

— Доброе  утро, любимый – прозвучал  нежный  голос  Луциллы, в  самое  ухо Ганика – Я  устала, но  скоро  буду  снова  готова, любимый – она  произнесла ему.

  Такого  никогда, он  не  слышал  от  Сивиллы. Они, с  Сивиллой  просто молча, трахались  и  все. Так  бывало  почти  всегда, с  небольшой  словесной прелюдией  вначале. И  Сивилла, собрав  свою  одежду, просто  покидала  его, напоследок  сверкнув  чернотой  влюбленных  в  него  глаз, уходила. Сивилла не  то, чтобы  не  могла, так  как  Луцилла, но  по  всему, видимо  ей  больше его  члена  ничего  и  не  нужно  было. Сивилла  еще  обслуживала  и  Харония Диспиция  Магму. И, наверное, также  почти  ничего  ласкового  не  говоря, и  в основном  молча.

  У  Харония  была  на  стороне  любовница. И, вероятно  Сивилла  просто также  как  его  рабыня, возможно  даже  ревнуя  его  к  той  в  Риме любовнице, просто  занималась  с  ним  любовью  и  все. Чтобы  погасить  и спустить  все  свои  женские  бурлящие  любвеобильные  эмоции.

  Так  он  теперь  про  себя  рассуждал  и  почти  забыл  о  Сивилле  и  ее  любви.

— «Кто  его  теперь  знает?» — подумал  Ганик — «Здесь  все  совсем  было  по-другому. Даже  девятнадцатилетние, более  молодые  рабыни  германки  Алекта и  Милена  уступали  двадцапятелетней  Луцилле  Вар».