Она  почувствовала  ребенка  у  себя  под  сердцем.

  Раньше  такого  ощущения  не  было  вообще. Она  столько  раз  занималась  любовью  с  Гаником. И  вот  ребенок. И  это  его  ребенок. После  той последней  встречи. После  того  отравленного  ею  вина, которым  она  его  как  отца  этого  ребенка  напоила. Это  было  неожиданностью  для  Сивиллы. Она  даже  не  рассчитывала  забеременеть. Она  принимала  специальные  отвары   и  лекарства  для  того, чтобы  избежать  беременности. А тут…

— «Ганик» — вдруг  екнуло  в  ее  снова  сердце.

   Сивилла  и  так  не  спокойно себя  чувствовала  после  той  последней  встречи  с  Луциллой  Вар. А  теперь  ей  вообще  не  было  покоя. Она  осознала  мгновенно  все  свои  совершенные  ошибки. Этот  внутри  ее  ребенок  от  Ганика  заставил  ее  устыдиться, того, что  она  сделала, и  как  она вела  себя  с  ним. Как  с  вещью. Только  занималась  с  ним  любвью, и  то почти  молча. Практически  не  разговаривая  с  ним. Особенно  последнее время. Там  в  Олимпии. И  предала  его  за  эти  вот  деньги  и  вольную.

  Ей  стало  вдруг  стыдно  и  больно  за  такое  к  Ганику  отношение. А  он  ее любил  даже  больше, чем  тот  ее  хозяин  ланиста  гладиаторов  Олимпии  Хароний  Диспиций  Магма. А  она, просто  почти  не  разговаривая, занималась  с  ним  любовью  у  того  подвального  в  Олимпии  с  горячей водой  бассейна. Она  вообще  с  ним  мало  общалась, только, когда  ей хотелось  любви. И  то, только  бросив  пару  тройку  ласковых  ему  любовнику  гладиатору  слов. Сначала  все  был о не  так. Он  нравился  ей. Да  кому  он  только  не  нравился  в  той  школе  гладиаторов. И  она  была  тогда  куда  ласковее  с  ним  и  общительнее, но  последнее  время  их  любовь  была  почти  холодной  и  бессловесной. Даже  с  Хароинем  Магмой  она  была, куда  и  более  ласковой, чем  с  Гаником.