Лентул  был  на  взводе  от  всего  того, что  теперь  происходило  и  в  самом Риме  и  в  его  теперь  доме.

  Была  угроза  быть  арестованным  по  приговору  в  измене  и  заговору против  императора  Рима  Тиберия I  и  его  матери  Ливии.

  Всюду  щли  аресты  и  обыски. И  уже  не  один  день  и  ночь. Рим  гудел, как улей  и  весь  был  наводнен  полицией  и  жандармерией. Даже  сам  Марк Квинт  Цимбериус  боялся  за  себя  и  свою  семью. И  он  это  не  скрывал перед  Лентулом  Плабием  Варом.

  Луцилла  Вар  в  это  время с  Гаником  занималась  уже  любовью. Ее  стоны и  вскрики  было  слышно  даже  за  дверью  ее  комнаты, у  которой  стояли  две  ее  служанки  Сесилия  и  Силеста. Покорно  склонив  головы  и  отвернув свои, убрав  с  лиц  ухмылки  от  звериного  дикого  и  униженного  взгляда  их хозяина  и  хозяина  этого  дома, который  остановился  у  дверей. Выйдя  из своего  кабинета  и  остановясь  у  дверей  комнаты  своей  распущенной, как  и его  жена, и  ее  покойная  в  прошлом  родная  мать  Сервилия. И  взбешеный, было, чуть  не  ворвался  в  комнату  Луциллы, но  удержался.

  Он  захотел  ударить  Луциллы  служанок, но  почему-то  не  смог. Именно  в этот  раз. И  не  смог, но  был  в  таком  состоянии, что  готов  был  их  всех порвать  в  клочья. Он  лишь  ударил  стоящий  рядом  бюст  Луциллы  родной матери, и  его  в  прошлом  супруги  Сервилии. И  тот  упал  на  пол. Как  раз, возле  дверей  ее  комнаты. Под  ноги  служанок. С  грохотом  о  мрамор  и  разбился   в  куски. И  он  в  диком  бешенстве, разбив  в  кровь  свою  руку, выругавшись, понесся  вниз  на  улицу  во  двор  своей  сенаторской  загородной  виллы. Ему  надо  было  сбросить  на  кого-то  свое  дикое  зло, которое  не  давало  уже  ему  покоя, и  так  и  рвалось  наружу.