Тиберий  выслал  Преторианцев  на  поиски  беглых  рабов  и  ланисты Харония  Магмы.

— Мой  отец  считает – произнесла  Луцилла  Ганику – Они  где-то  прячутся.

— Значит, живы — произнес  радостно  Ганик  ей.

— Наверное – ответила  она, целуя  его  в  постели  снова.

— Значит, я  их  все  же  увижу – произнес  Ганик.

— Нет  и, не  может  об  этом  идти  речь — произнесла  Луцилла  Вар – Ты  мой теперь  весь  и  целиком  раб  и  пленник. Пленник  навсегда  и  безраздельно. Мной  пленный  и  любимый. Я  не  для  этого  завладела  тобой, чтобы  вновь  позволить  вернуться  к  ним, к  твоему, Ардаду, Фероклу  и  Харонию  Магме. 

— Пленник! — он  в  бешенстве  прокричал, и  тогда  отшвырнул  ее  на  постели  от  себя. И  запрыгнув  сверху, даже   захотел  придушить.

  Но  остановился.

— Ты  выкрала  меня  с  Олимпии!  — произнес  он  ей, держа  ее  за  ее  девичью  шею – Отравив  тем  из  рук  Сивиллы  вином. И  теперь, я  твой  пленник!

— Пленник – прохрипела, задыхаясь, она – И  мой  навсегда.

— Пленник! —  он  прокричал  ей  снова, но  удерживался, чтобы  Луциллу  не  задушить — Ты дрянь! Похотливая  подлая  и  развращенная  испорченная  дрянь! Ненасытная  и  кровожадная  дрянь!

— Как  и  ты, мой  любимый  Ганик – произнесла  она  ему — Ты  даже  сейчас, хоть  и  душишь  меня, но   думаешь  обо  мне, и  такой  же  страсти, как  и  я. Я  вижу  это  все  в  твоих  прекрасных  синих, мой  любимый  гладиатор  глазах.