Ганик  бросился  почти  бегом  по  узкому  каменному  подземному  коридору к  выходу  из  своего  с  Фероклом  жилища. И  чуть  было  не  столкнулся  со спящей  стоя  старой  Феронией, держащей  серебряный  большой  в  руках разнос  с  посудой  и  в  больших  чашах  водой. А  за  ее  спиной  еще  и  с двумя  двадцатилетними  молодыми  служанками  рабынями  Веронией  и  Цивией. Которые  застыли  как  стоящие  немые  живые  скульптуры  перед глазами  проходившего, мимо  них  потрясенного  всем  этим  сонным  царством  Ганика. Они  все  видимо, занимались  присмотром  за  ним, по приказу  вероятно, Харония  Магмы  или  учителя  Ардада. И  так  и  остались  в  таких  позах, как  их  усыпил  Миллемид.

  Он  выскочил  во  двор  между  высокими, торчащими  вверх  решетками, разгораживающими  пространство  двора  по  направлению  к  половине  рабов и  прислуги  загородной  виллы  Олимпия.

  Он  видел  спящих  охранников  виллы.

  Пробежал  мимо  спящего  покалеченного  в  жестоких  и  беспощадных  на арене  боях  Гектола  и  всей  его  охранной  спящей  команды. Мимо копающейся  в  большой  цветочной  клумбе  среди  оливковых  деревьев египтянки  негритянки  и  любовницы  его  учителя  Ардада  спящей  крепким сном  Лифии. И  помогающего  ей  раба  ливийца  Холая, друга  покончившего недавно  с  собой  с  собой  мальчишки  Амрезия. И  побежал  по  каменистой тропинке, мимо  тренировочного  маленького  амфитеатра.