Здесь  было  тихо, как  в  могиле. Сверху  не  доносился  ни  один  шум. Ни лай  собак, мычание  коров  и  ржание  лошадей, ничего.

  Он  сидел, потупив  свой  взор, ожидая  своего  смертного  теперь  наказания. Уже  скоро. Только  рассветет  и  все. Его  казнят  здесь  же  недалеко. Причем позорно. Как  какого-нибудь  преступника, а  не  прославившегося  на  песке арены  Рима  гладиатора.

  Недалеко  и, скорее  всего  во  дворе  виллы, выведя  из  этой  пропахшей  плесенью  и  сыростью  тюрьмы. Он  Ганик-Победитель  завтра, а  точнее  уже  сегодня, как  только  наступит рассвет, просто  умрет  от  меча  своего  же  соплеменника  по  оружию. От  этого  ублюдка  и  выродка  палача, бывшего  гладиатора, как  и  он  Касиуса Лакриция, за  убийство  сына  Лентула  Плабия  Вара  его  сына  Луция.

  Но  Ганик  не  жалел, что  прирезал  хоть  одного  из  этих  Варов. Не  смотря, на  то, что  любил  теперь  Луциллу, дочь  Вара  старшего.

  Лентул  ненавидел  его, как  и  всех  рабов  и  еще  даже  больше. За  то, что его  дочь  любила  раба. Вар  просто  терпел  с  натяжкой  его  присутствие  в своем  доме. А  вот  он  любил  тпереь  его  дочь  Луциллу  Вар.

  Станно, не  правдали  ли? Но  это  было  так.

  И  все  его  эта  дочь  Луцилла. Она  заключила  с  отцом  внегласный  договор  на  него  Ганика. Когда  решалась  судьба  Олимпии  и  всех  рабов  и  слуг  школы. И  он  держал  перед  дочерью  свое  слово, слово  ее  родного  отца  и  сенатора  Рима, но  до  этого  момента. И  то, что  случилось, случилось  неслучайно. Так  и  должно  было  случиться.