Они  подлезли  к  Ганику  с  двух  сторон, и  прилипли  к  нему, целуя  его сквозь  его  крепкий  измученный  и  выстраданный  тяжким  расставанием  с родными  сон. Ганик  думал, сначала, что  это  тоже  сон. И  даже, как-то  не обратил  на  это  внимание. Но  он  проснулся  быстро  и  соскочил  с  постели сев  на  ней, окруженный  двумя  молодыми  двадцатилетними, как  и  его  две сводные  сестренки  рабынями. Голыми  и  жаждущими  этой  ночью  его. Его Ритария  Ганика.

  Все  было  без  разговоров. Все  происходило  молча. Ганик  понял  все  сразу  и  не  отказался  от  такого.

  Эти  молодые  особы  сохли  тоже  по  нему. Да  и  были  ничейные. Просто  молодые  две  девицы  рабыни  на  вилле  Харония  Магмы  и  все. Ему  вдруг захотелось  снова  любви  и  немедленно. Но  Сивилла  была  у  Харония, и тогда  Ганик  решил  взять  этих  двух  молодых  двадцатилетних  рабынь. Служанок  самой  Сивиллы.

— «А  почему  бы  и  нет» — подумал  Ганик — «Сивилла  тоже  была  где-то, и  с кем-то. Наверное, с  Харонием» — думал  Ганик  и  не  ошибался. Так  оно  и было. Но  он  не  рассчитал  ревность  самой  Сивиллы. Ганик  знал  Сивиллу и  не  плохо, но, то, как  она  умеет  ревновать, он  даже  не  подозревал.

Особенно  к  ее  двум  этим  молодым  рабыням. Эта  ее  ревность  будет  в конце  оплачена  самим  Гаником  проданным  в  услужение  сенатору Лентулу  Плабию  Вару  и  его  дочери  Луцилле  Вар. За  свободу. Но  Ганик этого  не  знал. Не  знал  всей  своей  Сивиллы  и  ее  женской  алчной  и предательской  циничности.