— Как  же  теперь  моя  вилла  Олимпия?! И, мои  там  все  рабы, Ардад?! – паникуя  в  горьком  отчаянии, произносил  Хароний  Диспиций  Магма. И не мог  теперь  успокоиться — Им  всем  конец  без  нас  Ардад, как  и  нам! Всем конец! – он  стал  панически  в  отчаянии  том  твердить.

  Хароний  говорил  уже  подругому. Он  не  чувствовал  себя  теперь полноправным  хозяином  своих  рабов  и  слуг. Он  практически  поник  духом.

— Моя  Лифия! — произнес  Ардад — Ганик, Марцелла.

  Он   посмотрел  на  уже  без  сознания, висящего  на  плечах  и  руках  рабов Лакасты  и  Римия  Ферокла.

— Нам  конец! — произнес  снова  в  ужасе  с  горечью  в  голосе  Хароний  Магма.

                                               ***

— Ардад! Хароний! – прокричал  в  бреду  Ганик. В  бреду  своих  сновидений — Я  иду  к  вам!

— Милый  мой – причитала  в  слезах  Алекта, держа  его  за  руки  своим девичьими  руками. Она  опустила  свою  с  распущенными  черными, вьющимися  германки  любовницы  волосами  голову  ему  на  грудь. И  только знала, что  плакала, как  и  ее  подруга  Миллена. С  другой  стороны  Ганика постели. И  тоже  обняв  его  своими  девичьими  руками, рыдала  навзрыд, как ненормальная, глядя  в  его  заросшее  густой  небритой  черной  щетиной молодого  Ритария  гладиатора  лицо. Лицо  измученное  внезапной необъяснимой  болезнью.

— Я  видела, как  Сивилла  выходила  от  него — произнесла, плача, как  и  все женщины  Марцелла – Она  торопилась  исчезнуть  из  Олимпии. И  я  это видела  и  поняла, что  что-то  случилось.