Первый  воин  в  золоченых  красивых  доспехах  и  красной  военной короткой  тоге  и  красном  длинном  плаще, подошел  к  Ганику — Ты  знаешь, кто  я? — он  обратился  к  поднявшему свою  мать  с  земли  Ганику. И, не  дожидаясь  ответа, произнес — Я  командующий  императорских  легионов Рима  Германик  Юлий  Клавдиан. Я  брат  самого  императора  Рима  Цезаря Тиберия  Клавдия  Нерона. Ты, хоть  знаешь  такого? Кто  это? –

  Он  замолчал  ненадолго  и  смотрел, не  отрываясь  на  уже  самого напуганного  стоящего  с  плачущей  матерью  Ганика.

   Ганик  напугался  не  на  шутку  уже  за  себя  и  свою  ревущую  горькими слезами  мать. И, понимал, что  дело  худо. И, поэтому  молчал, считая вообще  ничего  не  говорить  теперь. Он, догадывался, кто  есть, кто. И  до того  как  Германик  назвал  свое  имя, но  промолчал. И  хоть  он  играл  с  пятнадцатилетними  деревенскими  мальчишками, он  не  был  дураком. Так  как  его  обозвали, его  сильно  задело. Хоть, он  был  еще  в  душе  не  погодам  выросший  во  взрослого  мужчину. И  Сильвия  его  берегла  ото всех  и  прятала  как  какую-нибудь  драгоценность. И  не  пускала  далеко  от своего  дома. А  он, хоть  и  покорно  слушался  ее  как  приемный  сын. Совершенно  не  переча  матери. Все  равно  убегал  из  своего  дома. И  он  все  прекрасно  понимал. И  понимал, теперь, что  его  жизнь  должна  измениться. И  он  не  хотел  быть  просто  как  его  приемный  отец  рыбаком  и  бедняком. Он  понял, что  достоин  большего. И  именно  сейчас. Он  уже  знал, что  делать. И  ему  еще  больше  захотелось  в  Рим.