И  прижал  к  себе  к  своему  светящемуся  лицу  своими  горящими  ярким пламенем  руками  теперь  маленькое  пухленькое  и  миленькое  личико маленького  ребенка, целуя  его  с  маленьких  детских  ножек  до  маленькой кучерявой  светловолосой  головки.

 — Пора домой! – она  произнесла  ему – Забудь  все, что  было  здесь  на этой грешной  земле! Забудь  все  и  всех! 

  Она  прижала  его  головку  к  своей  материнской  нежной  полной светящейся  жаром  астральной  Небесной  любви  родного  сына.

 — Сыночек  мой! Мой  ангел, Эйфель! —  произнесла  она  ему. И  Зильземир превратился  в  ослепительный  яркий  светящийся  большой  шар  лучистого света, своей  нарастающей  теперь  астральной  температурой  расплавляя  и корежа  металлические  толстые  кованые  прутья  тюремной  в  камере смертника  решетки, выворачивая, ее  из  каменного  пола. Разметав  всю  по сторонам  серую  с  камней  пола  и  стен  тюремную  с  плесенью  пыль. И  сжигая  все, здесь, что  не  превратилось  в  камень  от  его  губительного мстительного  взгляда. Даже  оплавляя  камень  и  окаменевшие  человеческие сбившиеся  в  кучу  у  входа  в  подземелье  у  каменной  лестницы, уснувшие навечно  человеческие  фигуры.

  Сокрушив  каменные  своды  тюремного  подвала. И  сотрясая  его осыпающиеся  стены  землетрясением. Пугая  во  дворе  над  тюремным подвалом  и  в  воздухе  все  живое.