— Завтра  казнить  эту  мразь  и  здесь  же  во  дворе! – слышал  он  напоследок, до  того  как  закрыли  наверху  у  входа  в  подземелье  дверь  и   поставили стражу – И  скормить  его  труп  собакам. Понял, Касиус! — проикричал Лентул  Плабий  Вар.

— Что  встали, ублюдки! – проревел  в  бешенстве  старший  Вар — Взяли  и понесли  его  отсюда! В  дом  его  несите  гады! 

  Он  ударил  нескольких  измученных  работой  слуг, сбив  с  ног, а  остальные  кинулись  выполнять  его приказ, поднимая  с  земли  бездыханное  уже  тело  их молодого  хозяина, как и  его  отец.

— В  дом  несите  сына! – он  орал — Ублюдки! Завтра  все  на  рудники поедите! 

  Вар  не  знал, как  спустить  свое  бешенство  и  боль  от  утраты  родного сына. А  главное, на  ком? И  он  повернулся  к  своей  сидящей  у  ног схваченного  за  руки  и  за  шею  Касиусом  Лакрицием  и  двумя  рослыми  и сильными  подручными  его  рабами, дочери Луцилле. Рыдающей  по  погибшему  родному  брату. Касиус  Лакриций  сплевывал  окровавленным  своим  ртом  кровь  с  разбитых  рукоятью  меча  губ. 

— Сучка  паршивая! – он  прокричал  и  кинулся  к  Луцилле. Прямо  по разлившейся  из  живота  мертвого  Луция  Вара  крови. И  лежащим  в   печанной  пыли  кишкам. Топча  их  своими  золочеными  плетеными сандалиями  сенатора  и  марая  низ  своей  длинной  до  земли  сенаторской белой  с  пурпуром  и  расшитой  золотой  нитью  тоги  теми  кишками, и кровью  родного  своего  и  мертвого  сына.