— Брось  молоть  чепуху, Марк  Квинт — произнес, Лентул  Плабий  Вар — При  всем  желании  это  так  быстро  невозможно  и  бесследно  сделать. Они  просто  смылись  перед  нашим  приездом. И  где-то  отсиживаются. Может  в  какой-нибудь  деревне  или  в  поле, или, скорее  всего  в  лесу. Я  их  все  равно найду. И  накажу, чтобы  неповадно  было  убегать  от  своего  нового  хозяина.

  Он  посмотрел  на  свою  самодовольную  своим  приобретением  дочь Луциллу, которая  даже  не  обращала  на  их  диалоги  внимание. Она регулярно  оглядывалась. И  всю  дорогу  смотрела. На  едущую  следом  за  их  сенаторской  в  дорогих  пурпурных  тканях  и  гербах  рода  Варов  повозкой, обычную  и  простую  в  соломе  повозку. На  которой  везли  полуживого  в отключке  бредящего  Ганика. Спешно  и  под  охраной  жандармерии  и  полиции  Рима. Везли  на  виллу Лентула  Плабия  Вара  ее  отца.

  Над  ними  закружили  вороны. Каркая  высоко  в  ночном  небе. И  это  было как-то  странно, чтобы  ночью  и  вороны. Под  звездами  и  луной. А  мимо повозки, на  которой  лежал  Ганик, прошмыгнула, пересекая  дорогу, стайка маленьких  воробьев. Они, громко  чирикая  друг  другу  и  на  всю  округу, полетели  в  сторону  высоких  серых  выжженных  жарким  солнцем  теперь исчезающих  во  мраке  ночи  холмов. Но  никто  не  особо  на  это  обратил внимание.

  А  воробьи  подлетели  к  распятию  кресту  возле  кружащегося  пылевого  с камнями  вихря. Они, громко  чирикая, передавали  все, что  увидели, летя, еще  с  виллы Харония  Магмы, и  мимо тому, кто  спрашивал  их  внутри  того  кружащегося на  верхушке  самого  большого  холма  вихре. Тому, кто  послал  их  следить  за  всем, что  твориться  в  его  отсутствие  на  вилле  Варов. Они  были  его  еще  одними  глазами  и  ушами, и  он  был  доволен  результатом.