— Любимый  мой! – Зильземир  восторженно  произнес  и  обнял  Миллемида, целуя  его  в  губы. Он  повернул  голову  со  своими  длинными  вьющимися на  невидимом  астральном  ветру  русыми  волосами, сплетающимися  с черными  длинными  такими  же  волосами  Миллемида  в  противоположную  сторону  ложа  измученных  любовью  любовников. Там  стояла  Сервилия.

Стояла, молча, глядя  на  двоих  ангелов, и  тоже  ждала  своего  часа. Так  же  как  и  Зильземир. Стояла  по  другую  сторону  постели  своей  дочери Луциллы  и  лежащего  на  ней  сына  Зильземира  Ганика. Она  смотрел  на Зильземира  мертвыми  призрака  холодными  мертвыми  глазами. Глазами  не знающего  покоя  призрака  и  желающего  того  же, что  и  Зильземир. И слушала  стоны  и  жаркое  дыхание  двух  влюбленных  лежащих  перед  ней и  ангелом  Неба  с  другой  стороны  той  сотрясающейся  в  судорогах  и любовной  агонии  и  оргии  в  дорогих  простнынях  из  цветных  тканей ночного  ложа  любви.

                                              ***

  Cивилла, почувствовала, что  беременна. Она  почувствовала, что  у  нее  будет  ребенок. Это  так  было  внезапно  и  неожиданно  для  нее. Почувствовала  лежа  в  постели  в  гостинице  города. Она  купила  номер  в  самом  Риме. У нее  теперь  были  на  это  деньги, и  хотела  уехать  из  Рима, подальше, и поселиться  где-нибудь  и  даже  выйти  замуж.