Он  видел  его  в  объятьях  Сильвии  в  каком-то  новом  уже  доме. И  в самой  Селенфии. Возможно, это  тот  дом, про  который  она  говорила, когда приезжала  к  нему  в  гости  в  Олимпию  с  его  приемными  сестрами Камиллой  и  Урсулой.

— Мама — произнес  он, негромко  забывшись  вслух.

  И  лицо  Сильвии, вдруг  сменилось  другим  лицом, другой  женщины. Той, что  он  видел  в  тех  странных  снах. Той, которую  он  плохо помнил. И  той, которая  была  как-бы  настоящей  его  мамой. Той, о  которой  говорила  сама ему  Ганику  Сильвия. Ганик  не  видел  еще  так  близко  и  подробно  это лицо. Обычно  оно  было  от  него крайне  отдаленно, хоть  и  четко различимо. Но  сейчас. Сецчас, оно  было  совсем  близко. Лицо  женщины смотрело  прямо  на  него.

— Мама — повторил  он, видя  это  женское  красивое, но  мало  знакомое  ему лицо — Мама — он  повторил.

  И  она  ему  сказала, что  придет  за  ним. Придет  и  уже  скоро. Уже  скоро  и  что, она  скучает  по  своему  родному  сыну. Сыну  от  самого  Небесного Бога. Сыну  Ангелу. Сыну, оставленному  ей  на  этой  грешной  земле. И  прельщенному  этой  греховной  земной  жизнью, которая  испортила  его.

  Он  дорог  ей. И  она  заберет  его  из этого  земного  ада, пока  можно. Пока его  сердце  и  разум  еще  может  оставаться  таким, каким  оно  было  при  его  рождении. Это  была  настоящая  его  мама. Ему  мало  знакомая, но настоящая. Мама  из  его  странных  снов.