Он  видел, как  варвары  пробивали  тем  толстым  бревном  на  веревочных канатах  большие  крепостные  деревянные  окованные  железом  ворота. И  как те  ворота  трещали  от  тех  ударов. И  должны  были  обрушиться  в  любой момент. Зильземир  увидел, как  Мисма  Магоний  с  тремя  своими товарищами  легионерами  бился  на  крепостной  стене  над  теми  воротами, сбивая  со  стены  над  воротами  гуннов  и  руссов, отдавая  команды. Снося головы, отрубая  руки  и  ноги  своих  врагов. Но  силы  были  неравны, и перевес  был  на  стороне  врагов  римлян.

  Зильземир  узрил  весь  ужас  и  смерть  своими  глазами. Здесь, как  и  когда-то  на  самих  Небесах, у  Трона  Бога. Когда  пришлось  ему  бежать  от  гнева любимого  и  ангелов.

  Кругом  опять  была  смерть  и  кровь.

  Ужас  заполнил  его  сердце. Ужас  и  боль  от  увиденного. Зильземир  не Миллемид. Он  не  воин. Он  женщина. Женщина  и  мать. И  то, что  он  видел, было  чудовищным  для  его  ангела  глаз  зрелищем. И  болью  в  наделенном одной  лишь  любовью  и  жизнью  сердце. Но, он  не  мог  сделать  ничего, как только  быть  невольным  свидетелем  этого  кровавого  чудовищного  побоища и  ждать  момента. Нужно  было  найти  момент. Нужный  момент. И  сделать то, что  он  должен  был  совершить, ради  Сильвии, ради  земной  матери  ее сына  Ганика.

                                                ***