Он  растворил  тело  несчастной  нищенки  женщины. И  словно  поглотил  ее в  себе. Оставив  на  месте, горящий  переливающимся  волнами, яркий, некий светящийся  человекоподобный  силуэт. Из  которого  постепенно  начали прорисовываться  черты  лица  и  головы  с  развивающимися  длинными  по воздуху  волосами  и  светящимися  за  его  спиной  крыльями. Черты  лица слепленной  из  потоков  света  неведомой  сущности  были  Ганику  знакомы, как  и  горящие  синим  ярким  огнем  смотрящие  на  него  глаза.

  Это  был  тот  самый  свет, что  был  тогда, когда  мама  положила  его завернутое  в  сверток  ткани  тельце  ребенка  на  стол  в  рыбацкой  хижине.  

  Это  был  свет  его  мамы. И  это  была  она. Она, тот  самый  ангел, который  принес  его  сюда. И  которую, он  запомнил  и  видел  там  на  Небесах. Она, спустившаяся  с  ним  с  Небес  и  теперь  пришедшая  за  ним. В ореоле  яркого  небесного  не  горячего, а  наоборот  холодного  искрящегося  все  поглощающего  астрального  света. Света  образующего  вокруг  его  и  ее пылевой  вихрь  из  пыли  на  каменном  полу  его  клетки  тюрьмы.

   Силуэт  внутри  этого  яркого  света  быстро  весь  изменился, став  и   ростом  выше, чем  эта  нищенка  бродяжка  и  внешне  переменилась  прямо  на  глазах  потрясенного  Ганика.

                                               ***

  Ганик  уже  смотрел  на  этот  яркий  лучистый  искрящийся  подвижный  и живой  свет, совершенно  не  жмурясь, как  это  делал  раньше, как  человек. Более  того, он  был  ему  знаком. И  он  даже  не  замечал, как  его  человеческие  зрачки  становились  совсем  другими. Они  поменялись  и  вспыхнули  ярким  астральным  светом. Светом, не  имеющим  ни  жара, ни холода. Но  невероятно  яркого  и  ослепившего  его  тюремных  надзирателей охранников. Ганик  не  заметил  даже  как  изменялся  сам. Весь  и  полностью.