В  тот же  миг  внезапно  пришедшие  в  себя, проснувшись  от  гипнотического глубокого  сна, их соседи  по  несчастью  и  вся  стража  так  и  немогли  понять, что  здесь  произошло, лишь  осматривались  в  полумраке ночного  каменного  подвала  по  сторонам, напуганные, вытаращив  свои  в ужасе  глаза, прижавшись  к  каменным  стенам  подвалов.

  Кто-то  из  них  смог даже  выскочить, бросив  все, что  было  в  руках  наружу, прямо  на  мокрую  после  проливного  дождя  арену, через  квадратные  решетчатые  деревянные  окованные  железом  ворота. С криком, толкая  друг  друга  в  спины, и  падая  в  тот  сырой  в  лужах  арены  песок главного  римского  амфитеатра.

  Там  внизу  в  полумраке  тюремных  подземелий  за  решетками  остались среди заключенных, только  те, кто  был  обречен  на  следующее  утро  быть казненными  за  измену  и  покушение  на   императора  Рима  Цезаря Тиберия I  Клавдия  Нерона.

                                                                   ***

— Слышал, Лентул? — произнес, громко  перебивая  шум  скрипящих  колес  в ночной  темноте  по  Апиевой  дороги  сенаторской  повозки  Марк  Квинт Цимбериус – Этого  придурка  из  нашего  римского  сената  сенатора  Цестия Патриция  Касиуса  тоже  схватили. Мол, за  покушение  на  Тиберия. Говорят, его  гладиатор  метнул  копье  в  мать  Тиберия  Ливию. Правда  все  обошлось, но  Тиберий  рвет  теперь  и  мечет. И  сенаторы  все  сидят  по  своим  домам  и дрожат  от  страха.