Мисма  Магоний  первый  раз  увидел  настоящую  и  хорошую  женщину. Он  даже  не  представлял, что  такие, есть. Такие, заботливые  и внимательные  к  своим  детям. Мисма  пожалел  сейчас  о  том, что  не свободен. Что  попрежнему  раб  своего  хозяина. И  не  может  жениться  на той, что  недавно  ему  понравилась. Она  подходила  даже  ему  по  возрасту.

Но  он  даже  не мог  сделать  ей  предложение. Он  Мисма  раб  своего хозяина, как  и  все  здесь  и  этим  все  сказано.

  Скольких  женщин  он  убил на  Римской  арене. Вместе  с  мужчинами преступниками. Он  даже  не  спрашивал  их  имен  и  за  что. Так  хотел  Рим и  все  от  императора  Тиберия  до  плебеев  Рима. Скольких  поставив  перед собой  спиной  к  себе  на  колени, прямо  на  желтый  песок  амфитеатра, он пронзил  через  ключицу  в  легкое  и  сердце, своим  гладием  Мурмелона. А скольким  просто  отсек  голову.

  Он  и  сейчас  видел  их  лежащие  головы  отдельно  от  тела  на  том кровавом  песке  арены  перед  началом  игр. Таких, же  кровавых, как  и  его казни. И  только  сейчас  он  почему-то  задумался  о  том, что  делал. Это, наверное, все  роковое  предчувствие  чего-то  неотвратимого надвигающегося  на  него, заставило  его  пересмотреть  сейчас  всю  свою  в корне  жизнь. Жизнь  гладиатрора  раба. Раба  своего  хозяина. И  эта  красивая, хоть  уже  и  не  молодая  женщина. Мать  двоих, своих  молодых дочерей, и  его  Ганика. И  вообще  Мисма  подумал, что  все-таки  был  по отношению  к  Ганику  не  совсем  прав. Почти  всегда. Обзывая  его выкормышем  Ардада. И  еще  между  собой  повсякому. Все-таки  Ганик  был намного  лучше, чем  он  о  нем  думал. Да  и  Ардад, поэтому  к  нему приклеился, как  наставник  учитель. И  почти  как  родной  отец. Теперь  это у  Мисмы  не  вызывало  почему-то  брезгливости, как  с  тем  ненормальным Амрезием.