Записки Патрика

Прочитали 757

 ЗАПИСКИ   ПАТРИКА

      Жизнь — борьба. Эта старая, как мир, истина никогда не соврет, как отражение в зеркале. Борьба, в которой выживает сильнейший. Успокоение — для мертвых, но, пока мы живы, мы будем бороться за свое право на существование. Честно говоря, чем больше я познавал мир людей, тем омерзительней мне становилось. Я говорю «мир людей», потому что у нас свой мир бессмертия, красоты, вечной молодости и крови. Да, да, я из тех самых существ, которых люди называют вампирами. Вампир — сказочное, мифическое существо, анреальная фантазия? Неужели же вам легче поверить в библейский бред, нежели в то, что моя изящная рука с заостренными ногтями водит сейчас эти признания пером по бумаге! Я никого не заставляю верить в свое существование. Просто знайте — Я есть. Этого достаточно.
     Вы живете и вращаетесь в системе, придуманной вашими предками и сдохните в ней, так и не познав истинное понимание вещей. Вы погрязли в этой системе и не в силах ее разрушить. Вы жалки и мерзки.
    Вас считают, как скот, по серийному номеру в паспорте. Нет номера — и вы не существуете. А Я существую, вопреки всему, не имея номеров и бумажек. Вы живые? Вы всего лишь числа! Вами управляют страсти. Жажда к накоплению бумажек, за которые вы можете купить себе жалкие удовольствия. Но вам никогда не познать истинных удовольствий. Вы всю жизнь копите. Вы хотите все больше и больше заветных бумажек, но многие из вас умрут раньше, чем смогут воспользоваться хоть четвертой частью накопленного.
     Вы все разные и одновременно все одинаковые, одолеваемые жаждой бумажек, дорогих камешков и цветных металлов, из-за которых готовы предать и убить друг друга. Как же вы ничтожны!
     А я всего лишь ласковый убийца. Я могу подарить вам наслаждение умереть в моих объятиях,  когда ваша кровь будет пульсировать в моих венах. Вы сладко и безмятежно умрете. Некоторым из вас я могу подарить бесценный дар — сделаю вас подобными себе.
Избранные и достойные встречаются слишком редко. Поэтому я навеки усыпляю вас — спите спокойно. Вам же нравится наслаждение и милость, которую МЫ дарим вам. Вам охота еще покоптить свой дурацкий мирок…
…Я помню, что случилось, когда я был еще ребенком. Когда в наш уютно-мрачный дом ворвались убийцы. Я спрятался под кровать, но все видел… Видел, как они тащили мою мать. Как прекрасна была она с разметавшимися ниже пояса черными кудрявыми волосами!
Как обнимала ночная сорочка ее стройную идеальную талию! Она никогда не старела. Какие изящные руки! Какова белизна кожи! Глубина взгляда… Я полюбил ее, как только родился. Любил не только как мать, а как женщину. Вы удивитесь и назовете меня извращенцем. Я же скажу, что вы погрязли в своих предрассудках и не видите, что сами творите мерзкие вещи. У нас все по-другому. У нас нет ограничений. Мы свободны, свободны в своем выборе.
Да, я мечтал о своей матери. Я решил, что когда подрасту, то стану ее любовником и воображал, как нежно мои руки будут ласкать ее стройное идеальное тело. Как мои губы будут касаться ее белоснежной кожи…
     Сейчас же я с ужасом наблюдал, как эти святотатцы вбивали в эту безупречную и еще не принадлежавшую мне грудь серебряный крест с длинной рукоятью. Будто в ушах и сейчас еще стоят удары тяжелого молота, фонтан темно-красной крови, обагрившей белый атлас, слезы в ее глазах… Прекрасных грустных глазах… Мне хотелось кричать и биться в истерике, но я не мог пошевелиться, скованный ужасом. Если бы я в тот момент закричал — они бы убили и меня…
     Мать умерла, они спалили дом: Я, переполненный диким страхом, убежал к тетке в родовое поместье. Она воспитала меня… Я часто и сейчас ещё просыпаюсь от звука тяжелого молота, вбивающего в грудь моей матери смертоносный крест…
     Я вырос. Я был молод и безумно красив, полон обаяния, жизненной энергии и остроумия. Обо мне мечтали все. Даже те, кто лично не был со мной знаком.
     Как-то раз, в таверне, я сидел, попивая красное вино. Мне все наскучило — пристальное внимание к моей персоне, этот непонятный ажиотаж вокруг себя. Мне даже захотелось пообщаться с человеком, который бы меня абсолютно не знал. Не успел я подумать об этом, как дверь таверны открылась и на пороге появился человек в запыленной дорожной одежде. На поясе его висел кинжал, а за плечами ружье. Он напоминал охотника.   По случайности — все столы в таверне в этот выходной день были заняты, я же сидел один.
Он бесцеремонно подвинул дубовый стул и спросил, можно ли присесть. И присел, не дожидаясь ответа. Заказал себе рому.
     Я с любопытством разглядывал гостя. У него были белоснежные волосы ниже лопаток, смуглая кожа, карие глаза, светящиеся жаждой жизни; прямой нос, слегка женственная форма губ. Я подумал тогда, что особенно мне понравились его скулы.
     Незнакомец чокнулся со мной громадным бокалом, полным рому, расплескав напиток на стол. Он протянул руку и сказал, что его зовут Гэбриэл. Моя тонкая, изящная, белоснежная ручка с удлиненными коготками нелепо смотрелась в его огромной смуглой ручище. Я представился Патриком.
     Я спросил, откуда он. Гэбриэл ответил, что странствует. Мы начали говорить о всякой ерунде, а он пил большими глотками и начал хмелеть. Он заказал еще один бокал, а потом еще.
     — Вы охотник? — спросил я.
     Он резко расхохотался.
     — Да.
     — Дичь любите?
     — О да, еще как люблю!-ответил он, продолжая хохотать. Потом, внезапно, его лицо стало серьезным. Гэбриэл принялся осматриваться по сторонам, будто ища кого-то.
     — Еще и как люблю…- машинально проговорил он.
     Его глаза сверкнули ненавистью.
     Гэбриэл наклонился ко мне, снизив голос до шепота и смотря по сторонам: — Да, я охотник. Я охочусь на мерзких тварей, на вампиров!
     Я не понял, шутит он или говорит правду.
     — Вы верите в существование вампиров? — спросил я.
     — Они есть… — сквозь зубы прошептал Гэбриэл. — Я жизнь посвятил тому, чтоб этих тварей убивать одну за другой!
     — Правда? — цинично и спокойно спросил я.- И как же вы это делаете?
     — Это уже не важно! — сказал Гэбриэл, положив руку на клинок кинжала.
     Я рассмеялся ему в лицо.
     — Вы знаете, — сказал я, — далеко ходить вам не нужно, вампир сидит перед вами. — Это я. Попробуйте убить меня, посмотрим, что из этого выйдет.
     Громадная фигура Гэбриела наклонилась надо мной, встав из-за стола. Лицо его исказила зверская гримаса. Я даже испугался.
     Он схватил меня одной рукой за шкирку и поднял в воздух. Оторвавшись от земли, я беспомощно болтал в воздухе руками и ногами, чувствуя себя нашкодившим ребенком. Я сгорал со стыда, видя улыбки тех, кто знал, кто я такой. Не выдержав, ткань моей новой великолепной рубашки, стала трескаться.
    — Поставьте сейчас же меня на место! — разозлился я.
    — Следи за тем, что говоришь, мальчик! — грозно сказал Гэбриэл, едва ли не швырнув меня на стул.
    Я был такой злой, что еле сдержал себя, чтобы не накинутся на него с кулаками. Но я представил всю нелепость ситуации — мой женственный изящный кулачок против лапищи этого верзилы. Я бы выставил себя посмешищем. Поэтому я сдержался, даже выдавил из себя улыбку.
Действуя по принципу, что месть то блюдо, которое подают холодным, я пригласил Гэбриэла в свое поместье, поклявшись себе в том, что непременно поставлю наглеца на место.
     Возомнил себя охотником на вампиров, так еще и общается со мной, как с несмышленым юнцом, экая неслыханная дерзость!
     Я распустил волосы, чтобы скрыть здоровую дырку на треснувшей, увы, уже моей бывшей любимой рубашки.
     Черным бархатом мои волосы рассыпались по белому шифону. Гэбриэл бесцеремонно принял принял приглашение. Тетушку в поместье я предупредил, что добыча моя. Пьяный Гэбриэл сию минуту захрапел. Я отправился в свои покои. Скинул порванную рубашку со злостью дюжины чертей. Мое тело со светящейся белоснежной прозрачной кожей болело от выходки этого хама. Я открыл баночку с розовым кремом. И мои тонкие пальцы начали облегчать участь тела. Крем облегчал ноющую боль. Я посмотрелся в зеркало. Мои волосы доставали до пояса. Я улыбнулся с ощущением того, что молод и красив. Но случай в таверне омрачил мою радость.
     Сейчас я покажу этому выскочке, кто мы такие. Пусть знает, с кем имеет дело! Что запоет он, когда мои клыки вопьются ему в шею!
     Я кинулся в спальню Гэбриэла. Разило алкоголем. Он увалился на белоснежные простыни, как был, в пыльной дорожной одежде, даже не разуваясь, словно неотесанный деревенский мужлан. Моя истерически утонченная натура испытала омерзение. Я достал платок, чтобы протереть его шею от пыли и пота, прежде, чем мои аккуратные клычки продырявят ее.
     Гэбриэл спал, храпя на всю спальню.
     — Фу… — не выдержал я. С отвращением я протер его мощную шею носовым платком и оскалил клыки. Но когда я увидел, что Гэбриэл смотрит на меня, его взгляд пригвоздил меня к месту. Он молниеносно подскочил с кровати.
     — Ах ты, несносный мальчишка! В вампиров решил поиграть со мной! — закричал Гэбриэл.
     — Никто тут не играет, ты имеешь дело с самим вампиром! — сказал я. Он рассвирепел, перекинул меня через свои колени животом и его огромная ручища с неимоверной болью прошлась по моим ягодицам. Мое лицо уткнулось в его пыльное колено и я стал чихать. Он продолжал шлепать меня невероятно сильной ручищей.
     — Ай-ай-ай, — заорал я.
     — Что, будешь еще так шутить?
     — Нет, — проскулил я, — отпустите меня. Он ослабил хватку и я чуть не скатился на пол.
     На меня напало такое остервенение, что я накинулся на Гэбриэла и вцепился в его спину острыми коготками. Гэбриэл схватил меня и выволок из спальни, выставив за дверь.
Я был в бешенстве, из спальни моего дома! Какая наглость! Дерзость! Я схватился за заднюю часть своего тела, которая болела от мощных ударов этого мужичья. Я всю ночь спал на животе. Ах, как же было больно! Я возненавидел Гэбриэла всем сердцем и решил, что он за это еще ответит.
     Утром мы встретились в столовой. Я ехидно улыбнулся, наблюдая за тщетной попыткой Гэбриэла найти хоть что-нибудь съестное.
     — Тетя на диете, — насмешливо бросил я, — а по утрам предпочитаю не есть.
     Гэбриэл смерил меня ненавидящим взглядом. Я напомнил ему, что если его что-то не устраивает, то его тут никто не держит. И заодно намекнул, где находится ванная и гардероб. Хотя, вряд ли моего изящного размера вещи хоть до половины бы налезли на этого неотесанного великана. Он поблагодарил меня сквозь зубы и пошел в ванную. Я, тем временем, успел осушить бокальчик замороженной крови.
     Гэбриэл вышел из ванной и посетил гардеробную. Я едва не покатился со смеху, увидев, как он напялил на себя старомодные вещицы моего прадеда. Какой же неотесанный олух! Посмеявшись в душе от души, с чувством собственного достоинства, я ушел в библиотеку для прочтения книг, чем обычно занимался в подобное время суток. На мне была черная рубашка из дорогого сукна, обшитая тонкой работы кружевом. Я сравнил ее со старомодным прадедовским нарядом, который напялил на себя Гэбриэл, и снова расхохотался.
После я спустился в сад. Погода была жаркая и моя рука в ажурной перчатке вращала веер. В саду сидел Гэбриэл. Он сидел прямо в пыли, широко расставив ноги, и точил какие-то деревянные колья. Летела стружка, по его лицу струился пот.
     «Настоящий крестьянин», — усмехнулся я в душе, демонстративно пройдя мимо него королевской походкой, держа под мышкой томик Шекспира.
     Я присел в саду на лавочке, обмахивая себя веером и делая вид, что с увлечением занят книгой. Гэбриэл не обращал на меня внимания, маниакально занимаясь своей работой. Я ждал, когда же его изнурит этот солнцепек. Я сам едва ли не был на грани солнечного удара, несмотря на то, что сидел в тени. Наконец, Гэбриэл смахнул с лица прилипшие от пота волосы и сказал довольно грубо: — Эй, ты, принеси-ка воды!
     — Что? — спросил я, не веря своему слуху.
     — Ты оглох? Принеси воды! — повторил он. Я сжал кулаки от бешенства.
     — Во-первых, не тыкайте мне! А, во-вторых, я вам не прислуга! И не забывайте, в чьем доме находитесь!
     Гэбриэл махнул рукой, скинул с себя полностью всю одежду и подошел к бассейну. Я смотрел на его нагое смуглое крепкое геркулесовское тело и мне стало неловко. Я прикрыл лицо веером. Гэбриэл прыгнул в бассейн, брызги воды попали мне прямо в подведенные черной тушью глаза. Глаза разъело. С проклятиями, швырнув веер на землю и уронив Шекспира, я пошел в дом.
     Этот человек все больше и больше нервировал меня. И я уже не мог дождаться, когда наполню свое чрево его кровью. А кровь там должна быть здоровой и питательной. В здоровом теле — здоровая кровь. Всегда говорила тетушка.
     Я решил, что перед тем, как высмоктаю его кровь, подпорчу жизнь этому человеку всевозможными гадостями, на какие только хватит воображения.

13.01.2022
Прочитали 758
BlackLord


Похожие рассказы на Penfox

Мы очень рады, что вам понравился этот рассказ

Лайкать могут только зарегистрированные пользователи

Закрыть