Маяк
Глава 5. Ухо от селёдки.

Оскар толкнул дверь и увидел темное помещение, похожее на кухню. В центре стоял стол, слева — раковина с наспех брошенной в неё кастрюлей с теплой кашей. В ближнем углу помещения расположилась печь с ещё красными углями внутри. В конце было два выхода напротив друг друга: один вел в коридор, второй — на улицу. Интересным был тот факт, что последний был приоткрыт. Художник прошел внутрь. В воздухе ощущался странный сырой запах. Обычно такой витает около причалов, куда рыбаки привозят улов. На улице уже во всю шел дождь и слышалось бушующее море, вероятно это и было причиной. Немного поёжившись от мокрой прохлады, он закрыл дверь и задвинул щеколду. Только теперь, когда он оказался по другую сторону стола, стала отчетливо видна большая темная лужа на полу, ведущая к выходу в коридор. Подхватив полы белого плаща, мужчина присел и принялся разглядывать находку. В свете лунного света, пробивавшегося из окна, она отдавала темно-бордовыми красками, напоминая огромное кровавое пятно. 

«Несчастный получил сильное ранение, но сумел отсюда скрыться.» — промелькнула мысль. 

Рядом лежала палка от швабры, погрызенная с одного конца. Отметины были глубокие с прямыми краями, совсем не похоже на собачьи укусы. Как будто в дерево одновременно вгрызлась сотня острых ножей. Художник уже было потянулся за ней, но замер. В тишине прозвучало утробное бульканье и шлепанье, словно лягушка перетаптывается по водной поверхности. Оскар медленно повернул голову вправо.

Из-под стола на него глядела пара огромных выпученных глаз, поблескивающих в ночи. Оглядев существо, мужчина застыл в ужасе. Это было коренастое, сидящее на корточках животное. При этом туловище имело человеческие черты, но было обтянуто серо-зеленой чешуйчатой кожей, из которой кое-где торчали небольшие плавники. Жилистые конечности заканчивались перепончатыми лапами с тонкими длинными пальцами и большими суставами. Голова напоминала рыбью, и имела длинные усы по бокам и толстые губы. Рот был огромным, от уха да уха, с множеством острых зубов, расположенным в три ряда. Носа в привычном для человека понятии не было, от чего животное тяжело дышало, держа рот постоянно открытым. Над ним расположилась пара рыбьих глаз. Они были повернуты слегка вперед, вероятно для лучшего обзора, и смотрели не моргая, что добавляло отвратительности их виду.  На макушке начинался гребень из шипов и спускался вдоль всего позвоночника вниз.

Даже в своих жутких кошмарах, которые иногда посещали художника, он не мог представить более уродливого представителя животного мира. Мурашки пробежали по спине, а на лбу выступил холодный пот. В таких ситуациях человек старается убежать от опасности, но сейчас страх был настолько велик, что сковал все мышцы и не позволял сделать малейшего движения. Монстр также не торопился с действиями, казалось, что он присматривается и пытается оценить ситуацию и принять правильное решение в отношение незваного гостя. Всегда на душе спокойнее, когда есть чем отбиваться в опасной ситуации, и деревяшка от швабры в тот момент казалась спасительной соломинкой. Кончики пальцев дотянулись до цели и стали перебирать воздух, чтобы подкатить деревяшку ближе, но создаваемые звуки заставили существо насторожиться. Его мышцы на ногах и по всему телу начали заметно сокращаться, готовясь к прыжку. В воздухе повисла пауза. Резко схватив своё орудие, Оскар согнул руку в локте, чтобы закрыться от атаки, но инстинкты и реакция у амфибии были просто молниеносны. Она совершила точек ногами и устремилась к жертве, попутно приготовив пасть для укуса. В следующее мгновение зубы впились в шею мужчины и сжались тисками. Холодные и мокрые лезвия вгрызались в плоть и жаждали оторвать от неё кусок. Оскар судорожно махал палкой, пытаясь ударить обидчика, но нестерпимая боль очень мешала сосредоточиться и провести контратаку. Раздался громкий крик. Коридорная дверь громко распахнулась и в ней появился Спайк, держа револьвер. Хищник отпустил жертву и переключил внимание на вошедшего. Туловище вновь сжалось как пружина, накапливая энергию к новому броску. Происходящее не лишило уборщика самообладания, а даже наоборот заставило действовать быстро. Палец машинально нажал на курок и в воздухе прозвучал выстрел. Пуля попала в левую лапу, нарушив стремительное наступление, поэтому у чудовища не получилось сделать мощный прыжок. Вместо этого ему удалось лишь подскочить ближе и схватить стрелявшего за предплечье. Острая боль устремилась по нервам и направилась прямиком в мозг. Кисть тот час получила ответный сигнал и снова нажала на курок, после чего выпустила оружие. Старик опустился на колени под тяжестью склизкого создания и принялся нащупывать револьвер. По подсчетам в нём оставалось три пули и этого должно было хватить, чтобы навсегда усмирить кровожадное создание, которое методично сжимало челюстями добычу.

Ева в это время стояла с лампой в коридоре не знала что делать. Она испуганно смотрела на происходящее и не двигалась. В голове начался круговорот из изображений на найденных рисунках, фигуры с медальона, каких-то образов из мифологии, оскал существа и бессознательное раненое тело на кухне. Потрясение от обилия крови и жестокости происходящего начало отдаваться постукивающей болью в висках, а карусель картинок закружилась сильнее. Через мгновение сознание покинуло женщину. Она, продолжая крепко держать лампу, плавно опустилась вниз на ступени и отключилась. Несколько раз ей удавалось приоткрыть глаза и обрывками ухватить происходящее: вот она видит как Спайк упирается дулом в морду монстра, и происходит выстрел, вот мимо неё по лестнице тащат человека в белом плаще, снова пелена и темнота. Очнулась она от удара по щеке и захлопала ресницами.

— Мисс вы в порядке? Пора приходить в себя. Сейчас здесь будет жарко.  

Ева закивала торопливо и стала вытирать рукавом следы крови на щеке, оставшиеся после пощечины.

— Аккуратно вставайте и проходите внутрь башни. 

Старик под настойчивый стук быстрым шагом дошел до кабинета и вскоре вернулся, держа сигнальные свечи, банки с тушенкой, записную книжку и монеты. Нести всё одновременно было не удобно, учитывая раненую руку, поэтому по пути назад, одна из монет выпала и со звоном приземлилась недалеко от входа. 

Атака с улицы уже шла яростная: это были не одиночные удары, а продолжительная череда, как будто на улице собралась целая толпа требующая впустить их внутрь. Одновременно из кухни раздавалось нечто похожее.

— Мы в осаде? Сколько их там? — вяло спросила женщина. 

— Не могу сказать точно. Много. Нам надо поторопиться. Возьмите тушенку. — Он передал продукты, оставив у себя сигнальную ракету. 

— Что вы собираетесь делать? 

— Дать им отпор.

Рядом он заметил обшарпанную дверцу и отпер её. За ней оказалась маленькая кладовка со стеллажами и различным содержимым. В углу стояла канистра в которой, судя по запаху, хранился бензин для генератора. 

— То что надо! — обрадовался старик и взял емкость.  

Он вернулся ко входу и начал аккуратно выливать содержимое, рисуя извилистую дорожку от входа к каменным ступеням. Покончив с приготовлениями и отшвырнув канистру в центр прохода, Спайк взял ракету и принялся ждать.  

Деревянное строение было сколочено на совесть и столкнулось с множеством штормов, однако сейчас ему было сложнее с каждым ударом держать оборону. Казалось, скрипело и трещало всё: стены, пол, потолок. В кабинете звучали падающие осколки разбитого оконного стекла. С последним толчком петли оторвались от косяка, и дверь с треском отлетела вперёд. Коридор был довольно узкий, и, зацепившись за стены, она забаррикадировала его, продолжая сдерживать наступление. Показались знакомые скользкие лапы, плавники и выпученные глаза. Сначала пролез один, за ним ещё и ещё. Первый наклонился и поднял золотую монету, сжал её в кулаке и что-то пробулькал. Несколько представителей рыбоголовых направилась в спальню, другая часть в кабинет. Основная же масса, урча и клацая зубами, перебиралась через преграду и медленно шагала в направлении ожидающего их противника. 

Спайк прицелился и сделал пару выстрелов из револьвера по амфибиям, но это их не остановило, а наоборот только сильнее разозлило. Дождавшись когда они поравнялись с канистрой, суровый голос произнес: 

— Ухо от селёдки тебе*. — и нажал спусковой крючок у ракеты.  

*польский фразеологизм, означающий нечто невозможное, несбыточное, абсолютно ничего.

Снаряд вылетел в нападающих с ярким красным шлейфом и попал прямо в цель. Искры подожгли бензиновую дорожку, и огонь принялся быстро распространяться по поверхности. Юркие языки пламени захватывали пространство. Они ползли по полу, перескакивали на стены и дотягивались до потолочных балок. Огонь жадно питался старым сухим деревом и, через несколько минут весь домик смотрителя был им охвачен. Из глубины пламени доносились рыки и кваканье. Среди атакующих началась суета и те, кто стоял ближе к выходу, начали спешно покидать здание. Остальные метались в горящем пространстве, не понимая куда бежать. 

В очертаниях дверного проёма старого маяка на фоне огня стояла тёмная фигура. На ней был рабочий комбинезон, разодранный в некоторых местах и перепачканный кровью, а в руке блестел разряженный револьвер полицейского образца. Рядом, опираясь на каменную стену, лежало тело в белом пальто. Пёстрый платок скрывал рваную рану на шее, из которой угасающим фонтаном била кровь. Признаки жизни становились всё слабее. На ступеньках металлической лестницы, поднимающейся спиралью в центре сооружения, сидела обессилевшая женщина и держалась за перила. Она устало смотрела на картину внизу. Было в этом что-то ужасающее и пугающее, то что отбирало последние крупицы надежды на шанс выбраться отсюда живыми.