Чувствуя мою скорбь, двое других парней подошли ближе. Я протянул руки и обнял их. Я обещал вернуться. Перед отъездом я дал их дедушке слово, что буду заботиться о сыновьях Виктора, как о своих собственных. Глаза старика сияли смирением и добротой. Он бессловесно кивнул и проводил меня до двери. Я не хотел, чтобы они увидели, как слезы катятся по моим щекам, поэтому поспешно ушел и связался с Джо. Программист пообещал немедленно отправить все банковские документы в квартиру Виктора.

 Я отправился в Германию, чтобы отдать дань уважения оставшимся в живых членам семьи дорогого Виктора, но я не ожидал, насколько тяжело будет донести весть о его кончине до его пожилого отца. Как можно сказать больному человеку, что его единственный сын умер? Люди — эмоциональные существа, и для того, чтобы принять неизбежную боль, им нужно закрыть глаза. Им нужно знать, когда и почему. Но я не мог сказать им. Я не мог сказать детям Виктора, что их отец умер героем, что он покончил с собой, чтобы мне не пришлось рисковать их жизнями.

Я не мог рассказать им, как Виктор последние четыре года ежедневно рисковал своей жизнью ради спасения американских жизней. Как бы они гордились, если бы знали правду о миссиях и деятельности Виктора, и как он самоотверженно жертвовал всем ради незнакомых людей! Виктор никогда не требовал от меня оплаты — спасение человеческих жизней было не его делом, а его призванием.