«Ричард стоит за этим?» – я повторил.

«Да, – сказал Брюс. – Мы не знаем, каков был его мотив, но есть вероятность, что он поверил, что вы близки с этой семьей; это было вашим уязвимым местом.»

У меня кружилась голова от разочарования. Мир, в котором я жил, был далек от реальности. Мое сердце было разбито.

У меня никого не было, я никого не любил, никого не ненавидел. Я был только сыном своей матери, и все, кого я когда-либо любил, предали меня, а те, кто не отвернулся от меня, пострадали или были убиты. У меня не было ни дома. Ни страны. Ни национальности. Ни отца, ни личности. Единственный человек в этом мире, который любил меня, была моя дорогая мать, и с ее смертью часть моего юного сердца умерла навсегда.

Когда я, наконец, переехал в Америку и увидел русскую женщину, которая выглядела почти так же, как моя мать, мое сердце содрогнулось от ностальгии, как будто воспоминания моей матери возрождались. В моем воображении эта женщина была моей матерью – у них было такое сходство, что невозможно было не думать об этом. Ее сын был почти моего возраста – конечно, через несколько лет я обнаружил, что мальчик, которого я видел с ней, был не ее биологическим ребенком, а скорее приемным.

Сейчас, на этом этапе моей жизни, когда меня качает от многочисленных травм и ухудшения здоровья, я поражен тем, что в жизни меня ждут еще более горькие события. Приемная семья, которую я считал своей, подверглась нападению самых гнусных врагов, и я мало что мог сделать, чтобы отпугнуть тех убийц и похитителей, которые имели наглость похищать и пытать пожилую русскую женщину, похожую на мою дорогую мать. Ее дети становились мишенью головорезов, нанятых для того, чтобы издеваться над ними и пытать их. Каким-то образом десятки врагов, которых я нажил за последние десятилетия, думали, что лучший способ причинить мне вред – через мою семью, и поэтому ничего не подозревающие мирные жители в этом доме стали мишенью этих международных наемников.