Горит надежда в сердце наболелом,
Перед глазами страхи проплывают
И коль душа моя покинет тело
Предстать перед Спасителем желаю

Услышь мою молитву это ночью
Когда уснули города, селенья
Никто не помешает злобной мощью
Мне испросить от ада избавленья

Мое единственное горе было в том, что я был еще жив.

Мне казалось, что прошла целая вечность, меня покормили. Прежде чем я успел перекусить, следователь вытащил сэндвич из моего рта. Я был слаб от голода. Никогда не мог подумать, что желудок может так ужасно болеть от голода. Человек в очках держал еду вне моей досягаемости. Он держал ее передо мной, желая, чтобы я страдал. Еще один день без еды. Я не знал, как долго я смогу выживать. Я вспомнил, как тренировался в Лагере бывшего Полковника КГБ. Он учил нас разным играм разума, чтобы противостоять пыткам.

Но я проваливал свои тренировки. У меня не хватало сил, чтобы продержаться так долго.

Меня осенило, что я страдаю не только от физической боли, но и от нервного срыва. Я не мог пережить боль в сердце – моя любимая Ирина считала меня убийцей. Она мне не верила.

Мне было больно не потому, что отчим Ирины подставил меня, а потому, что она верила, что я способен делать эти ужасные вещи, в которых меня обвинял Ричард. Насколько это ужасно, когда единственная женщина, которую я любил в этом мире, единственный человек, которому я доверял свою жизнь, не верила мне?