Через полгода после того, как Ирина переехала ко мне, я проснулся однажды утром, и увидел, что она уехала. На прикроватной тумбочке была записка. Это была написанная в спешке записка, в которой упоминался Ричард. Отчим Ирины был неизлечимо болен редкой формой радиоактивного отравления и перед смертью надеялся снова увидеться с дочерью. Не желая оставлять ее наедине со стариком, я поехал в поместье Ричарда. Внутри я нашел его лежащим на веранде. Его лицо было бледным, на лице и шее были пигментные пятна, но он не выглядел так будто собирался умирать. Ирина была на кухне, готовила суп для своего отца. Я замер, когда увидел ее. Ее одежда была странной.

Я прокашлялся и спросил: «Ирина, почему на тебе платье 60-х годов?»

«О, Джон, я так рада, что ты здесь. Ты слышал, что случилось?»

«Ричард болен, я видел это», — я сказал.

Ирина покачала головой: «Это намного хуже. Я только что говорила с врачом, который его лечит. Папа осматривал радиоактивный завод, как он подвергся воздействию радиации. Он умрёт, Джон, если мы не сможем найти лекарство».

«Есть лекарство?»

«Не совсем, но папа, я имею в виду, Ричард рассказал мне, что во время его пребывания на первом курсе Агентства, он и моя мама выполняли миссию в Ухароде, где он спас ученого от советских силовых структур, — Ирина со слезами на глазах рассказывала дальше. — Мой папа считает, что единственный человек в мире, который знает, как повернуть вспять последствия этого отравления – это ухародский физик».