Сначала, все, что исходило из моего рта — было жалкой серией стонов, когда я попытался прокашляться. Затем, я попытался говорить, крича в темноту. Моя глотка была расцарапана, словно наждачной бумагой по коже, и большинство звуков глушилось куском ткани, который использовали как кляп. Волна безнадежности прокатилась по моему телу, я даже сбился с дыхания. Я попытался справиться с волной эмоций, мои глаза бегали по всему помещению. Я попытался найти ответы в своей памяти.

Как я сюда попал?

Где я?

В комнате воняло гнилью, и я начал понимать в какой я ситуации. Я пытался вырваться из веревок, но они были сильнее, впивались в кожу вокруг запястий и рук. Стул и на миллиметр не сдвинулся; он был прикручен к полу. Я заставил себя глубоко вздохнуть, чтобы успокоить свои мозги, напоминая себе о суровых тренировках, но кляп во рту усложнял мое дыхание. Внезапно, я почувствовал боль в носу и запах железа.

Мой нос. Он сломан. Страх в холодном поту, комок подкатился к горлу.

А затем, дверь открылась.

Моя голова инстинктивно повернулась в сторону скрипа металлической двери. Я услышал звук тяжелых шагов, и мое сердцебиение подскочило. Я успел услышать несколько слов по-немецки, прежде чем группа людей встала передо мной.

Первый был среднего роста. Он был седоватым блондином, и я сразу узнал его голубые глаза. Это был австрийский политик, который был многие годы партнером по бизнесу Ричарда.