Жизнь, для меня, не имела большого значения. У меня не было ни семьи, ни друзей. Я был нелюбим, нежеланным. Мне было одиноко и грустно от бессмысленного цикла, в который мне приходилось вливаться. Америка отличалась от России тем, что улицы заполняли толпы людей из других стран. Было приятно видеть, что я не единственный аутсайдер на огромном североамериканском континенте.  

Ноябрь 1971 года

У меня были лишь смутные воспоминания о моей матери. Мне было десять лет, когда она умерла, но события, предшествовавшие ее смерти, преследуют меня даже сейчас. Наша семья жила рядом с одной из узких дорог в Тоттенхеме. Это было то место, где мой отчим поселился с моей матерью до моего рождения.

Я узнал намного позже, при каких обстоятельствах они прибыли в эту страну в качестве иммигрантов. Когда моей матери было шестнадцать лет, она стремилась стать моделью и выражала свое горячее желание своим родителям. Ее семья, живущая в сплоченной общине Северного Кавказа, не хотела иметь ничего общего с такими дикими идеями и упрекала ее. Хотя мать и бабушка по материнской линии, родом из Рязани, поддерживали ее в ее начинаниях, мой дедушка искренне не одобрял этого. Когда я стал намного старше, я поговорил с несколькими родственниками матери и узнал, что ее мать работала в Москве, когда она встретила своего мужа, очаровательного грозненского мужчину. Вскоре они поженились и переехали на Северный Кавказ, где жили в супружеской гармонии и подарили жизнь прекрасной малышке. Местные жители прозвали мою мать алмазом Грозного. Из всего, что я помню о своей матери, я знаю, что жители Грозного не преувеличивали.