За все время, что я работал с Виктором, я никогда не видел, чтобы он отступал. Он никогда не требовал от меня ни единой оплаты, не просил денег, не брал ни перерывов, ни отпусков. Наша работа была требовательной. Требовалось бросаться под пули, чтобы спасти незнакомцев, людей, которые никогда не узнали бы о нашем существовании, людей, которые могли бы относиться к нам снисходительно, но Виктор никогда не уставал их спасать. Он был предан всем в равной степени. Я никогда не выражал ему благодарности, никогда не обнимал его и даже не пожимал руку. Не знаю, почему я боялся, но, может быть, я думал, что он суровый человек. Только после того, как он умер за меня, я почувствовал жгучую боль сожаления. Нет в этом мире большего горя, чем муки сожаления о любимом человеке, которого потерял, который ушел навсегда. Я знал, что независимо от того, насколько могущественным я стану в будущем, или сколько богатства я накоплю, я бы никогда не смог повеселиться, не подумав о его жизни, не вспомнив, как он усердно трудился, чтобы спасти простых людей, но не сумел дожить до того, чтобы увидеть плоды своего труда.

Когда я, наконец, вернулся на работу, я поручил Джо одну задание: найти ближайших родственников Виктора.

Джо вернулся ко мне в рекордно короткие сроки. Он обнаружил, что у Виктора Шлутера есть трое сыновей и жена. Судя по записям суда, они все еще были женаты, но разошлись. У нее был партнер. Её свёкор взял под опеку детей. Я был немного удивлен, услышав это. Виктор никогда не упоминал жену и не говорил об отце. Я тоже никогда не слышал, чтобы он говорил о своих детях. Но он был очень закрытым человеком, так что это было понятно.