Ричард думал, что любит Ирину. Чтобы продемонстрировать свою преданность падчерице, он считал, что должен уничтожить меня, но в процессе этого втянулся в такую смертельную игру порока, где жертвами стали невинные дети, моя приемная семья. Для него ненависть была зависимостью. Это была одержимость. Он нанимал сотни людей со всего мира только для одной цели. Они должны были похитить мою младшую сестру и продать торговцам людьми, а потом в бордель. Ричард думал, что это облегчит его боль от потери Ирины и заставит его поквитаться со мной. Я встречался с его падчерицей, не получив от него благословения, и теперь он хотел наказать меня за мое непослушание, наказав семью, которую я годами называла своей. Он считал, что правильно наказывает меня, когда на самом деле, все, что он делал, это причинял вред невинным людям. Похищение и продажа невинных детей больше не были местью. Это было что-то больше. Это было душераздирающе и ужасно.    

Мое сердце билось от одной мысли об Ирине. Часть меня все еще любила ее, несмотря на все наши разногласия и споры. Она была моей первой любовью. Тем не менее, я знал, что она хотела двигаться дальше, и когда Ирина выбирала себе в любимых других мужчин, я уважал её желания и позволял ей вести отдельную жизнь в её собственных условиях. Держаться за прах прошлого казалось мне неразумным. Я не питал к ней ненависти за то, что у нее появились новые друзья, и, конечно же, не питал ненависти к тем, кого она любила.