Чип слежения наполнен небольшим количеством взрывчатого вещества промышленного класса, а после взрыва – небольшим количеством остатков головы. Новобранец умирает мгновенно. Я считал этот метод настолько жестоким, что пытался его предотвратить. Но я вспомнил, что мой статус двойного агента очень затрудняет это. Сопротивление распоряжению Полковника может выдать меня за предателя. Меня бы тоже устранили.

На этот раз, когда я вернулся в Америку, я умолял директора АНБ помочь мне удалить чип слежения с задней части шеи. Он согласился на то, чтобы лучшие хирурги осмотрели меня. Я сказал ему, как смертоносен микрочип, и попытка извлечь его предупредит Полковника о том, что я скомпрометирован.

Директор АНБ развеял мои страхи и положил руку мне на плечо. «Не волнуйся, сынок, – сказал он почти по-отцовски. –Я прослежу, чтобы обо всем позаботились.»

Мои глаза наполнились слезами, когда он говорил об этом. За двадцать лет моей жизни никто не говорил со мной с таким теплом и состраданием. У меня не было отца, и я не знал отцовской любви. Директор нашего приюта постоянно кричал на детей и обсыпал проклятиями. Я никогда не знал, каково это быть добрым. Никто никогда не называл меня своим сыном – мой собственный отец унижал и бил меня до синяков. Мое последнее воспоминание о нем было о том, как отец пытался убить меня. Он действительно нажал на курок, и, если бы мать не вмешалась, я бы не стоял здесь сегодня. Моя дорогая мама, женщина — ангел, по которой я каждый день скучал, оградила меня от пули своим телом, от пули, которая предназначалась мне. С того дня моя жизнь была наполнена только ужасом.