Мое сердце знало, что семья полюбила бы меня, если узнали бы, кто я такой. Но чтобы спасти их от проклятой судьбы, я даже не пытался с ними встретиться, хотя иногда мне так хотелось поиграть с ними в баскетбол и показать им свои трюки или попробовать борщ их матери.

Я жаждал стать частью их семьи. Я так хотел подарить старшему ребенку несколько моих часов из личной коллекции, потому что он так любил часы, а я никогда их не носил. Я хотел, чтобы они ездили на моем Porsche 1967 года, потому что третий брат был очень увлечен старинными машинами. Я мечтал пойти к ним домой и остаться у них в гостиной, когда меня освободили из тюрьмы после двух тяжелых лет в одиночной камере после того, как меня подставили за преступление, которого я не совершал, и мне некуда было идти.

Я хотел пойти к ним домой и стать их родным, чтобы мать заботилась обо мне, когда у меня была очень высокая температура и хроническая лихорадка после сепсиса от ножевой раны. Я хотел быть ее сыном и получать любовь, которую эти мальчики получают от своей мамы каждый день. Я хотел почувствовать роскошь безоговорочной материнской любви. Я хотел, чтобы меня любили хотя бы один короткий день, но я остановил себя. Каждый день я останавливал себя. Я так жаждал любви – быть частью любящей семьи, но это причиняло мне боль.

Я хотел поехать туда, когда мне было одиноко в моей квартире, оправляясь от ран, рыдая в годовщину смерти моей дорогой матери, но сотни раз я останавливал себя, чтобы семья не страдала от судьбы всех тех, кто был близок мне. Тех, кого я не смог спасти или помочь. Мои друзья. Мой любимая. Человек, которого я считал своим наставником, все тех, кого я любил, они стали мишенью. Я надеюсь, что моя приемная мать никогда не узнает, что судьба ее дочери была запятнана из-за меня, и я надеюсь, что она никогда не узнает, что ее малышка стала мишенью самых жестоких мучителей.