Товарищ с ним на праздник нагрянуть предложил.

Не ненависть причина, я отказал от грусти,

Вдруг эти слёзы горя мою всю боль отпустят?

В темноту, в метель и как можно дальше от моего сжатого сердца.

Закрыв глаза, я вышел на холод зимней ночи,

Мелькнула мысль, и слёзы остановить нет мочи.

Боль от потери близких вдруг разгорелась снова,

Я был один, во мраке, и зарыдал свободно.

Пока сердце не забилось вновь, и горе не поглотило, уменьшив боль в груди.

Сбивают мысли с толка, нужда несёт потери,

Но плач мой сдержит страхи, что чувства одолели.

Безумие скорбящих и пустота на сердце

Собой напоминают ту боль, что знал я в детстве.

Тот день, когда родился, давно уже я проклял.

О, лучше б задушили, чем жить, неся обломки,

Терпя всё горе мира и вынося уроки,

И умереть лишь в старость, разбитым, одиноким.

Когда я вернулся в детский дом, дети столпились вокруг меня и взяли все, что я мог им отдать. Этого было недостаточно для всех нас, но каким-то образом мы все разделили это счастье. В тот вечер я впервые почувствовал себя как дома. Несмотря на то, что я родился и вырос в Лондоне, я видел себя настоящим русским мальчиком. Эти дети были моими товарищами, моими братьями. Внезапно, я понял, что люблю их, как свою семью. Мы разделяли с ними жилье, еду и маленькое счастье.

Страдания не облегчились в один миг, но я старался не поддаваться. Холод был все еще ужасным противником. Обморожения на ногах гноились, но я научился жить с этими ранами.