«Зачем приходить ко мне?» — Кельвин наклонил голову. — Вообще-то, записи исповеди не являются предметами фантастики. В них люди говорят правду».
«Я знаю, но было кое-что, что я не мог объяснить. Назовем это интуитивным чувством. Я не такой эксперт, как вы, Кельвин, но, может быть, вы бы увидели в нем что-то, что я пропустил».
Я включил тридцать секунд записи исповеди Екатерины Глазовой для поведенческого аналитика.
«Что вы об этом думаете?» – спросил я.
«Анализатор голоса показывает высокий уровень стресса».
«Ее принуждали?» — спросил я.
«Скорее всего. Да, вы слышите подачу последнего слова предложения. Нормальные люди так не говорят. У этой дамы определенно был приставлен пистолет к голове. Сколько данных мне нужно проанализировать?”
«Это всего лишь десятиминутное видео, — продолжил я. — Мне нужно проверить, говорит ли она правду».
«Думаете, это ложь?»
«Я не верю некоторым упомянутым вещам, вот и все».
Эксперт по мимике сухо засмеялся: «Точно. Я не могу винить вас за то, что вы не слишком верите словам. Знаете ли вы, что обычный человек трижды лжет каждые десять минут разговора?»
«Что? Нет. Я не согласен. Я знаю некоторых честных людей, которые никогда не лгут».
«Конечно, я не говорил , что все лгут. Просто статистически. Итак, давайте посмотрим, что эта загадочная женщина на самом деле пытается сказать».
Я включил пленку, несколько раз останавливая ее, пока специалист ОПА делал заметки.